Почему существует наш мир? Экзистенциальный детектив

Холт Джим

Однако является ли пустота одной из возможных реальностей? Мы все наверняка испытали отсутствие или потерю, нам хорошо знакомы дыры и провалы, нехватка и дефициты. Как заметил покойный Питер Хит (озорной британский философ и мой бывший учитель), свободные места и вакантные должности даже печатают в газетах. Но это лишь крохи пустоты, окруженные со всех сторон миром бытия. А как насчет Абсолютной пустоты, полного отсутствия всего? Возможно ли это? Некоторые философы утверждали, что невозможно, поскольку эта идея сама себе противоречит. Если они правы, то загадка бытия имеет легкое и довольно тривиальное решение: Нечто существует, потому что Ничто существовать не может. Как сказал один современный философ: «У бытия нет альтернативы»⁴⁸.

Верно ли это? Попробуйте закрыть глаза и заткнуть уши. Теперь вообразите

себя в полной пустоте. Попытайтесь усилием воли уничтожить все вокруг. Подобно сыну Кольриджа, можно начать с того, что все люди, деревья, трава, птицы, животные, земля и небо исчезли. Исчезло не только небо, но и все, что в нем есть. Представьте себе, как потухают огоньки во всем космосе: исчезло солнце, погасли звезды, галактики пропадают – одна за другой или мириады за мириадами. Перед вашим мысленным взором вся Вселенная погружается в безмолвие, холод и темноту – и нечему быть безмолвным, холодным и темным. Вот теперь вы сумели вообразить полную пустоту.

Или не сумели? Когда французский философ Анри Бергсон попытался проделать этот мысленный эксперимент, то обнаружил, что в конце концов все равно остается нечто – его собственное «я». Бергсон представлял себе мир как вышивку на канве пустоты. Однако когда он попытался сорвать эту вышивку, осталась канва его сознания. Несмотря на все усилия, от нее не удавалось избавиться: «В то самое мгновение, когда мое сознание гаснет, другое загорается – точнее, оно уже горит, ибо возникло на мгновение раньше, чтобы наблюдать за исчезновением первого». Бергсон обнаружил, что невозможно вообразить полную пустоту, поскольку какой-то остаток сознания вползает в темноту, как свет, пробивающийся под дверью. Поэтому он заключил, что пустота невозможна.

Бергсон не единственный философ, который пришел к такому выводу. Британский идеалист Фрэнсис Брэдли, автор книги с устрашающим названием «Явление и реальность», тоже утверждал, что полная пустота немыслима, а стало быть, невозможна.

Довольно неудачную попытку вообразить пустоту предпринял некто Ш., пациент известного российского психолога Александра Лурии. Ш. обладал необычайной памятью, о которой Лурия написал целую книгу под названием «Маленькая книга о большой памяти». Как ни странно, память Ш. была почти исключительно визуальной, поэтому когда он попытался представить себе ничто, все пошло катастрофически не так, как можно было бы ожидать:

«Чтобы глубоко понять смысл, надо увидеть его… Ну вот слово „ничто“… Я вижу „ничто“ – это что-то… Я обращаюсь к жене и спрашиваю: что такое „ничто“? Это нет ничего. А у меня по-другому. Я видел это „ничто“, я чувствовал, что она не то думает… Если появляется „ничто“, значит, есть что-то… Вот здесь-то и трудности…»

Возможно, любая попытка вообразить Ничто обречена на неудачу. Но даже в этом случае является ли способность представить себе Нечто надежным доказательством его возможного существования? Если мы не можем вообразить абсолютную пустоту (за исключением разве что сна без сновидений), означает ли это, что всегда должно существовать что-то? Необходимо остерегаться впадения в то, что называется «заблуждение философии», то есть склонность принимать недостаток воображения за проникновение в истинную сущность бытия. Мыслитель, склонный к такому заблуждению, скажет, что не может вообразить ничего другого, а следовательно, все должно быть именно так. Во Вселенной не только возможно, но и действительно существует многое из того, что лежит за пределами возможностей нашего воображения. Например, мы не можем представить себе объект, не имеющий цвета, однако атомы бесцветны (они даже не серые). Большинство из нас, за исключением нескольких особо одаренных математиков, не могут вообразить искривленное пространство. Тем не менее теория относительности Эйнштейна утверждает, что мы на самом деле живем в искривленном четырехмерном пространстве-времени, которое нарушает законы евклидовой геометрии, – нечто невообразимое для Иммануила Канта и потому признанное им невозможным по философским причинам.

Бергсон и Брэдли думали, что абсолютная пустота внутренне противоречива, потому что сама возможность ее существования подразумевает также и существование наблюдателя, способного размышлять о ней. Назовем это «аргументом наблюдателя» против пустоты. Аргумент наблюдателя выглядит сомнительно не только на общих основаниях, но и потому что приводит к невероятным следствиям,

а именно к заключению, что все возможные вселенные должны иметь хотя бы одного наблюдателя, обладающего сознанием. Однако наверняка физически возможна вселенная, в которой нет сознания. Если бы физические константы в нашем мире (сила слабого взаимодействия, масса истинного кварка и так далее) хотя бы немного отличались от своих существующих значений, то Вселенная была бы просто наполнена грубой материей, а эволюция жизни не состоялась бы. А по логике аргумента наблюдателя такая вселенная-зомби существовать не может, потому что ее некому наблюдать. Версия аргумента наблюдателя по Бергсону приводит к еще более абсурдным следствиям: в своем воображении он не мог уничтожить собственное «я». Следуя принципу невозможности невообразимого, приходится заключить, что его несуществование невозможно: независимо от того, что случилось со Вселенной (пустая она, полная или какая-то еще), она непременно должна включать в себе месье Бергсона, который является этаким богоподобным существом, без которого мир существовать не может. Это даже солипсизмом назвать трудно.

Есть еще один аргумент против пустоты, который логически сходен с первым, но выглядит более объективно. Подобно аргументу наблюдателя, он тоже утверждает, что наши попытки вообразить полную пустоту обречены быть частичными, однако указывает, что в остатке остается не сознание, а нечто не психологическое: если представить себе, что все содержимое космоса уничтожено, то у нас всегда остается та обстановка, в которой оно находилось. Эта обстановка может быть пустой, но не есть пустота, ибо сосуд без содержимого по-прежнему остается сосудом. Назовем это «аргументом сосуда» против пустоты.

Одним из почтенных сторонников аргумента сосуда является Беда Рандл, современный философ из Оксфорда. В книге с характерным названием «Почему существует Нечто, а не Ничто» Рандл пишет: «Наша попытка мысленно избавиться от всего равносильна мысленному образу области пространства, из которой убрали все содержимое, что по силе доказательства возможности существования пустоты равносильно образу пустого шкафа»⁴⁹. А что есть на самом деле этот «пустой шкаф»? Похоже, что Рандл считает его эквивалентным самому пространству. И поскольку нельзя мысленно избавиться от пространства, то оно должно быть частью любой возможной реальности – Нечто, необходимо существующее, подобно Богу или сознанию Анри Бергсона.

Так может ли пространство быть нашим бастионом против пустоты? Рандл на всякий случай страхуется и рассматривает альтернативный аргумент, утверждающий непоследовательность самой идеи пустоты: если нет ничего, тогда это является фактом, то есть как минимум существует сам факт! (Это невероятно слабый аргумент, и перечисление его ошибок я предоставлю читателю в качестве упражнения.) Однако именно к пространству Рандл постоянно возвращается, поскольку при всем желании не может мысленно от него избавиться: «Пространство не является пустотой, это Нечто, куда можно смотреть, через что можно путешествовать, чего может быть много»⁵⁰.

Не все разделяют убеждение Рандла, что пространство есть Нечто. Среди философов существуют два альтернативных взгляда на природу пространства. (Вообще-то, согласно последним научным данным, следует говорить не о «пространстве», а о «пространстве-времени», ну да ладно.) Субстантивный взгляд восходит к Ньютону и считает пространство чем-то реальным, что имеет присущую ему геометрию и будет продолжать существовать, даже если все его содержимое исчезнет. Противоположный ему реляционистский взгляд восходит к сопернику Ньютона Лейбницу и полагает, что пространство не существует само по себе, а есть лишь сплетение взаимосвязей между объектами. С точки зрения Лейбница, пространство неспособно существовать без связываемых им объектов, подобно тому, как не может существовать улыбка Чеширского кота без самого кота. Онтологический спор, и довольно яростный, между последователями Ньютона и Лейбница продолжается до сих пор. Теория относительности, в которой пространство-время влияет на поведение материи, несколько пошатнула равновесие в пользу первых. Впрочем, необязательно разрешать этот спор, чтобы увидеть, имеет ли смысл аргумент сосуда. Допустим, что правы реляционисты и пространство – это всего лишь удобная теоретическая идея. В таком случае если исчезнет все содержимое космоса, то и пространство тоже исчезнет, оставив лишь абсолютное Ничто.