Почему ты меня не хочешь?

Найт Индия

– Это всего лишь кусочки хлеба, намазанные всякой ерундой, – скромничает Фрэнк. – Нечем тут особо восторгаться. Пожалуйста, вынеси гостям тарелки и представь меня своему бывшему мужу.

Очень скоро вечер в гостиной превращается в трогательную вечеринку. Папа ни на шаг не отпускает от себя Фрэнка, он к нему явно неравнодушен, хотя время от времени и Руперту перепадают долгие проникновенные взгляды с подмигиваньем.

– Вот, – шепчет Руперт, стоя рядом со мной и прожевывая кростини с грибным паштетом, – опять он за свое. Я тебе сто раз говорил, Стелла. Твой папаша на

меня запал.

– Не мели ерунды. Он же нарочно подначивает тебя. Если бы ты не реагировал так драматично, папа давно бы перестал тебя донимать.

– Ну нет, – возражает Руперт. – У него это непроизвольно получается. На меня и мальчишки в школе иногда так смотрели.

– Фу, – кривится Крессида. – Не собираешься же ты сказать, что папа Стеллы хочет...

– Хочет, – утверждает Руперт. – Я точно знаю. Я так радвидеть тебя снова, Крессида.

Лицо Крессиды, на котором только что недоумение мешалось с испугом, расплывается в улыбке.

– Я тоже рада.

Некоторое время мы молча попиваем белое вино.

– А твой Фрэнк, – снова заговаривает Руперт, – классный парень. Отличный малый. Мне он очень нравится. А ты с ним...

– Нет.

Меня что, теперь все и всегда будут об этом спрашивать?

– Ну и зря. Он очень добр к моей крестнице. И она его тоже, по-моему, любит.

– Да, они прекрасно ладят.

– С ним очень легко. Я смеюсь:

– Легко? Да, пожалуй.

– Ну, мне он точно нравится, – говорит Руперт. – Никакого сравнения с противным Домиником. Фрэнк абсолютно не похож на него. Тот был подлый манипулятор, если хочешь знать. И мне он не нравился.

– Руперт, я знаю, что он тебе не нравился – ты мне сто раз говорил. Ладно, забудем. Не переживай особо.

Крессида, которая не участвовала в нашей беседе, трогает Руперта за рукав и спрашивает:

– А ты его откуда знаешь? Папу Стеллы? Я только собралась ответить ей, откуда кто кого знает, но тут, к моему изумлению, Руперт незаметно придавливает своим огромным старым башмаком мою ногу (а я, между прочим, босиком, потому что босоножки ждут меня в прихожей). Он проделывает это быстро, словно решил раздавить удирающего муравья, но одновременно таким плавным движением, что Крессида ничего и не замечает.

– Мы со Стеллой старые друзья – знакомы с университета. Так что я давно знаю ее отца.

– Ах да, ты же мне говорил. А где вы учились? – затаив дыхание, спрашивает Крессида.

– В Кембридже, – как бы мимолетом отвечает Руперт.

– Ох, ты, наверное, такой умный! – восклицает она.

– Ну так, – скромно пожимает плечами отличник Руперт.

– Нам нужно еще вина, – объявляю я. – Руперт, поможешь мне со льдом?

– Не хочется, – говорит Руперт, к удовольствию Крессиды. – Мне и тут неплохо.

– Ты мне нужен. Прямо сейчас.

Руперт театрально закатывает глаза, а Крессида хихикает.

– Никуда не уходи, – шепчет он ей. Ухажер, черт бы его побрал!

– Только не говори мне, – начинаю я, как только мы переступаем порог кухни, – что ты ей не сказал.

– Не сказал чего? – невинно спрашивает Руперт. – У тебя славная кухонька.

– Ты не сказал

Крессиде, что мы были женаты?

Руперт надувает щеки и с шумом выдыхает.

– Я не думаю, что ей это понравится.

– Вообще-то большого выбора у нее нет, Руперт. Это факт. И не настолько важный, чтобы его скрывать.

– Ну спасибо.

– Ты понял, о чем я. Но если ты и дальше будешь его утаивать, все усложнится. Потому что тут мой папа и Фрэнк. Кроме того, по-моему, это оскорбительно по отношению ко мне.

– Мне так нравится, что она старомодна. Знаешь, наивная, неискушенная. Наверное, до сих пор верит, что подарки под елку кладет Санта-Клаус.

– Что же, должна заметить, это сильно отличает ее от тех девиц, что увивались вокруг тебя в Лондоне. Наркоманки, транжирящие папочкины деньги.

– Не напоминай мне о них. Но об этом я тебе и толкую. Она не похожа на лондонских девиц. Она не знает даже названий модных клубов и ресторанов. Она наверняка ни разу в жизни не пробовала наркотики. Она очень, очень миленькая. Как котенок. Представляешь, она до сих пор ездит верхом.

– Только не говори об этом Фрэнку, он будет смеяться.

– Почему?

– Он же с севера.

– Странно. Все равно, ты меня понимаешь, Стелла? Я не думал, что захочу еще раз жениться...

– Эй, притормози. Ты с ней знаком три минуты.

– Да, конечно. Но она мне очень нравится. Думаю, это та женщина, что мне нужна. Мы могли бы жить с ней на острове, и, знаешь, она бы там прекрасно вписалась. Я представляю, как она пекла бы домашний хлеб... Чистая, прекрасная жизнь.

– И ты скрываешь от нее свое ужасное прошлое, потому что боишься ее спугнуть? Но нет ничего страшного в том, что ты был слегка женат, да к тому же десять лет назад.

– Со временем я все ей расскажу, Стелла. Но мне бы не хотелось делать это сейчас, если ты не против.

– Я не против, – пожимаю я плечами. – Но в таком случае нам лучше вернуться в гостиную, пока кто-нибудь не сказал чего не следует и не превратил вечер в...

– Во французскую комедию.

– Точно.

– Стелла, ты – ангел. Спасибо. Я твой должник.

Папин подарок, который меня вынудили открыть прилюдно, как и ожидалось, оказался маскарадным костюмом, прикидывающимся платьем. На этот раз папу вдохновил костюм индейской скво – замшевое одеяние с бахромой, под стать ему сапоги, повязка с перьями на голову и колчан. Несмотря на расстроенные папины возгласы, я не стала тотчас же примерять костюмчик и не пошла в нем на вечеринку.

Хани уложили спать пораньше, и она в тот же миг уснула, к большому сожалению папы.

– Надеюсь, она еще проснется, – простонал он, – а то мне одному будет ужасно скучно.

Без десяти восемь Крессида с Рупертом улизнули в ресторан, а через полчаса ушли и мы с Фрэнком. Папа остался, уютно устроившись с бутылкой бордо, сигарами и кабельным телевидением.

– Развлекайтесь, дети мои, – напутствовал он нас. – И возвращайтесь поздно.

Я надеваю пальто и уговариваю Фрэнка тоже одеться теплее (он обычно выпендривается, выходя на улицу без пальто, особенно если стоит мороз). И мы с ним выходим в ночь.