Почему у собаки чау-чау синий язык
Шрифт:
А пока молодежная редакция, которая вела среди многих и передачу «Алло, мы ищем таланты!», пригласила нас участвовать в первой ее программе нового телевизионного сезона. Видно, мы действительно произвели впечатление. Нас с Зегалем позвали в Останкино и рассказали, что им от нас нужно – пара реприз и песен на тему народных талантов. Неожиданное приглашение вновь засветиться на телеэкране («Мама, ты меня видишь!») окончательно выбило нас из учебы.
Как будущих телезвезд нас пригласил на свою репетицию легендарный ансамбль «Кохинор». В отличие от нашего коллектива, где, по словам Терлицкого-младшего, половина не имела слуха, здесь собрался спаянный многоголосый коллектив с дирижером – лауреатом Ленинской премии по архитектуре, главным архитектором и автором Зеленограда Игорем Покровским. Мы с Зегалем с восторгом
Опекал нас Юрий Арнд, тоже лауреат, но Госпремии, автор гостиницы «Юность», первого здания современной архитектуры в столице. Арнд читал басни в прозе собственного сочинения, почему-то со среднеазиатским акцентом. Так действительно получалось смешно. Он, например, коротко высказывался, что по лестнице типового дома серии, предположим, ИИ-04 американский стандартный гроб не проходит. Потом он делал паузу и говорил: «Морал! Там, где русскому хорошо, немцу смерть!» Мы вежливо смеялись, ощущая, что попали к динозаврам, хотя, думаю, тогда Арнд лет на двадцать был моложе меня нынешнего.
Мы подготовили аж две песни, и обе показали по телевизору. Почему-то половина из нас спустя сорок лет считала, что аккомпанировал нам Андрей Макаревич, тогда студент второго курса. На самом деле Макаревич, хотя и дружил с Зачетовой, и, как мне сказали, ходил неотвязно следом за Рословой, с нами не выступал. Не мы проторили ему дорогу на сцену.
Спустя сорок лет я оказался в самолете Москва – Петербург рядом с Андреем. Он летел вместе с Чулпан Хаматовой на тот самый благотворительный концерт, где рок-звезда Юрий Шевчук выяснял отношения с Путиным. Андрей мне сказал, что аккомпанировал нам ансамбль Лёши Масленникова под названием «Акант». Оказывается, в институте собралось огромное количество разнообразных рок-групп. «Я был у вас в запасе», – с видом гордым, но оскорбленным сказал Макаревич.
И тут я понял, почему во время многочисленных пересечений – от гримуборной Коли Караченцова до какого-то корпоративного банковского вечера – Макаревич со мной едва здоровается. Я думал, не узнаёт, видит, что рожа какая-то примелькавшаяся, а кто – не помнит. Со мной такое происходит постоянно. Но тут стало все ясно – он обижен. Он до сих пор обижен, что мы не взяли его в свою команду.
И тогда стало понятно, почему Клипин клялся, что перед поездкой в Останкино грузил в автобус табуретки вместе с Макаревичем. Причем здесь табуретки, я сейчас расскажу. Вдохновленные «Кохинором», мы решили на передаче «Алло, мы ищем таланты!» выстроить хор. Встать не в линейку, как все на КВНе, а по настоящему – нижний ряд, верхний ряд. Как признанные артисты, мы получили от ректора автобус «Кубань», который возил нас на репетиции и выступления. Позже нам даже выдали талоны на такси, были такие в организациях, чтобы не расплачиваться наличными. Теперь для хора нам потребовалась, чтобы сохранить симметрию, еще одна девочка, и Зегаль с Тилевичем отправились уговаривать очень правильную Таню Возвышаеву.
Смешно, конечно, но в институте мы репетировали, выстраивая верхний ряд певцов на табуретках, которые стояли во всех аудиториях. Тяжелые, покрашенные многократно в цвет, называемый на флоте «шаровый», но расставаться с ними мы не желали, хотя, наверное, несколько стульев, тумб или тех же табуретов можно было отыскать и в Останкино. Кстати, все воспоминания о КВН у Тани ограничились тем, как трудно было в мини-юбке залезать на эти табуретки.
Репетировали мы на первом этаже, в выставочном зале, которым заведовала легендарная Ханна Ионовна, знавшая всех студентов и по имени, и в лицо чуть ли не с довоенной поры. Забегал в зал маленький, взъерошенный знаменитый профессор Илья Лежава (ставший потом проректором по науке), соратник Гутнова по НЭРу и Папкова по капустникам, качая головой в такт, говорил: «Не то делаем» – и убегал.
Запись передачи проходила в одном из огромных павильонов Останкино. Главной героиней вечера была прошлогодняя победительница конкурса Надя Давыдова, которая все время ходила с капризным выражением лица и замотанным горлом (кто теперь ее помнит?). Мы ее приветствовали такими словами: «Пусть хиппи корчатся в Канаде, не заглушить им голос Нади». Надя действительно обладала при воробьином сложении мощной способностью
Еще в памяти осталось трио «Меридиан», тогда они были студентами иняза, но вскоре стали профессиональными эстрадными певцами. «А мы нет», – резюмировал сорок лет спустя Лёня Шошенский. В своей первой песне, которую большей частью сочинил Минченко, мы сокрушались бывшим нашим студентам, променявшим архитектуру на иное творчество.
Наш хор спел балладу на мотив популярной песни «А кто его знает…»:
Был студент в архитектурном По фамилии Митта.(Александр Наумович, кстати, в институте носил гордую и редкую фамилию Рабинович.)
А теперь снимает фильмы, Все ж профессия не та. И кто его знает, чего он снимает, Чего он снимает и где не бывает. Архитектор Вознесенский Мог проекты создавать. Но (чего-то там случилось), Стал поэмы он писать. И кто его знает, чего сочиняет, Чего сочиняет и где их читает. И Архипова Ирина Свой забросила диплом И с успехом выступает В театре оперном Большом. И кто ее знает, чего выступает, Чего выступает и где заседает.С последним словом вышел маленький скандал, поскольку Ирина Архипова оказалась депутатом Верховного Совета, и мы «где заседает» срочно заменили на «где не летает».
Начало припева «И кто его знает…» наши девицы голосили так, будто они попали в команду не из номенклатурных семей, а из деревенской самодеятельности.
Заканчивали мы идиотским куплетом, в котором были такие слова:
Только вы уж извините, Вознесенский и Митта, Наше племя подрастает И займет свои места.(Почему за «свои» надо было извиняться? И какие «свои»?)
Передача, напоминаю, называлась «Алло, мы ищем таланты!». Поэтому вторая песня звучала следующим образом:
Талантливые люди шагают по земле, Летят на самолете, плывут на корабле, Работают, и учатся, и весело живут, И не подозревают, что поиски идут…» «Э-эх, раз талант, два талант, Будь ты манси, будь ты хант, Милиционером и пенсионером, И водителем трамвая [6] , Всех к себе мы приглашаем! Не матушкой-природой таланты нам даны, Вот этими руками они за-во-е-ва-ны.6
«Водитель трамвая» – сильно сказано, но что не пропоешь ради рифмы.
(Эта строфа – гордость Лихтерова.)
Теперь поем и пляшем, и скажем без прикрас: Должны искать таланты вы только среди нас. Э-эх, раз талант, два талант, Генерал или сержант… Тот, кто кует и пашет, тот пашет и кует. А кто поет и пляшет, тот пляшет и поет.(Как такое пропустили?)
Куда вы не взгляните, таланты там и тут, Скорее приходите в наш славный институт. Э-эх, раз талант, два талант…