Почему Всегда Я? Part II
Шрифт:
— Чего? — искренне удивился Странник, глядя в упор на Брутаса, — За что?! ЗА ЧТО???!!!
Револьвер оказался в руке Феникса быстрее, чем Он успел это понять. Здоровенная пуля прошила вторую ногу мужчины — раздробив кость. Странник резко припал к лицу Брутаса — схватив того за горло:
— А Я ненавижу фашистов. — яростно выплюнул Феникс. С силой приложил Форда головой об пол и отпустил горло. Глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Выдохнул и поднял упавшую сигару.
— …Казалось бы… еще один враг — коих было множество… Чему придавать значение? Германцы всегда были жестоки… Но так уж вышло, что на той войне — Я задержался…
Странник
— …И то, что было тогда… Что творили те, перед кем ты преклоняешься. Чьи звания и почести — ты с гордостью примеряешь на себя… Нет. Так быть не должно…
— Т-ты… псих… — подал слабый голос, все еще живой мужчина.
— Ооо! Ты даже не представляешь насколько! — чувствительный пинок по сломанной ноге, — Но мы отвлеклись… Потерпи. Немного осталось…
— Нет! НЕТ! ТЫ ОБЕЩАЛ!!!
— Я соврал.
Странник неторопливо уходил прочь, под истошный крик Брутаса…
Тело мужчины осталось подвешенным на цепях, на стеллажах склада. Противоположная дверь ангара — выходившая когда-то на взлетную полосу — оказалась распахнута и «приветливо» приглашала толпу мертвецов к ужину. Содержащиеся в соседнем ангаре поменьше, по соседству с первым — Братство практиковало нехитрый способ отлова и использования силы зомбяков, в своих целях — они потянулись серой многочисленной массой, к месту упокоения людей Форда.
Покачивание машины на неровной дороге отдается во всем теле. Противно ноет бок и жжет руку. Но беспокойства нет. Как и нервозности или страха. Не до конца понимая все произошедшее, да уже впрочем и оставив попытки разобраться — просто ожидала конца. Какой бы он ни был…
Ехали довольно долго — попеременно сбавляя и набирая скорость. Дождь прекратился несколько минут назад. А возможно и часов. Сказать наверняка, Арчер бы не смогла при всем желании. Счет времени был безнадежно утерян в темноте багажника. Плеер давно сдох. Он дарил хоть небольшое избавление от гнетущих мыслей, но когда умолк окончательно — Мак удивилась, как спокойно у нее на душе. И вот тогда она разобрала приглушенное звучание. В салоне слышалась тихая музыка. Что-то до боли знакомое. Что-то старое. Вслушиваясь в звуки мелодии, повторяющейся снова и снова, наконец смогла даже разобрать слова и незаметно для самой себя, принялась тихо напевать:
— "It’s more than a feeling…"
"…More than a feeling"
"When I hear that old song they used to play…"
"…More than a feeling"
"I begin dreaming…«
Повторяющаяся снова и снова. Вот мелодия смолкала — и заводилась по новой — накрепко заседая, где-то в глубинах подсознания. И сколько времени продолжалось все это — она не знала. Песня слилась в один единый, непрерывный поток — а езда в багажнике превратилась в своеобразную колыбель: покачивающуюся из стороны в сторону…
Дверца багажника распахнулась и в лицо ударил прохладный ночной воздух. Изнутри
Возвышенность холма или нечто подобное. Равнина с редкими деревьями — расстилающаяся внизу. Безграничные поля вокруг. Трасса — уходившая куда-то вниз. И ни единой живой души вокруг, на сотни и сотни миль. Холодный воздух напомнил о себе неприятным и пронизывающим потоком ветра — растрепавшим, и без того спутанные и грязные волосы. Осмотревшись по сторонам — Мак испуганно замерла, увидев близ дороги одинокое деревце. Под ним, стояла маленькая скамья, на которой сидел Он…
Выхватить пистолет? Патроны еще остались…
Бежать? Возможно удастся скрыться…
Постояв так несколько мучительных минут, переминаясь с ноги на ногу и крутя головой — в какой-то нелепой надежде, что пустота и тишина дадут ей подсказку как лучше поступить — МакКензи все же не таясь приблизилась к Нему и медленно, не смотря в Его сторону, присела рядом.
— Холодно здесь… — поежилась девушка.
С отсутствующим взглядом, устремленным куда-то в даль, с слегка наклоненной головой в бок, Странник молча протянул ей Свое пальто — по-сиротски висевшее на спинке скамьи — даже не взглянув на рыжеволосую. Мак осторожно приняла одежду и набросила себе на плечи.
Молчали.
Наверное долго.
Вопросы, как таковые: отошли на второй план, если не на третий — уступая место покою.
— Я… я вот не знаю… зачем Я здесь. Совершенно не представляю. С момента как Я пришел в себя — прошло уже немало времени. Все оказалось другим… Не привыкший к… длительному нахождению рядом с живыми, да просто не зная, как нужно себя вести — когда живешь «людской жизнью»… Думал, что чувства и эмоции — подарят некое ощущение свободы… или независимости. Ощущение, что ты не просто «оружие»… Оказалось, быть «оружием» — значительно проще. Осознаешь свою цель; свое предназначение. Знаешь, какой будет конец… и не чувствуешь ничего…
Странник поднял пачку сигарет, лежащую рядом и неторопливо прикурил одну — выпустив облако дыма, унесенное ветром.
— …Всегда была некая «цель». Это оставалось неизменным… Я помню, практически каждое сражение, каждую войну… Большинство — никогда не затягивались надолго… Крупные воины или локальные конфликты, как их называют в книжках по истории — затягивались на года. Иногда. Но Я всегда уходил — понимая и осознавая, что выполнил свою роль. Но на войне, Ты не придаешь значение смерти… А теперь? Теперь Я вынужден смотреть на то, на что были обречены смотреть все смертные. Гибель тех, кого ты любил, кому верил или кому доверял. И вроде даже не должен об этом Я беспокоится… Но чем дольше находишься среди живых — тем сильнее…
— К ним привязываешься?
— Да. «Привязываешься.»
Сигарета истлела в губах Феникса, и пепел упал на Его брюки. Он смахнул с ноги остатки сигареты и потянулся за новой.
— Ты… Ты говоришь мне это… потому что… потому что я не жилец, да?
— А ты хочешь умереть?
— Я не знаю… я заслуживаю смерти…
— Нет ничего общего с тем что человек заслуживает и что получает… Я как никто другой в этом мире заслуживаю смерти. Но Я обречен существовать.
— …Не «жить»?