Почему я не люблю дождь

Петерсон Андрей Викторович

Ни яркое солнце высоко над головой, ни сверкающие вокруг белоснежные громады этого тихого города глаз больше не радовали. Что-то вызревало тут. И не только в израненной душе леди Кай, но и в недрах этого сверкающего великолепия, а значит, что было это не что-то ею самой от скуки придуманное, а объективная, как говорится, реальность, данная нам в ощущение. И то, что ощущения в результате воздействия этой реальности получались самые мерзостные и неприятные, настраивало на определенный лад и будило к жизни вполне конкретные мысли.

Осси остановилась

и быстро проверила экипировку. Меч легко выходил из ножен, посох, точнее – посохи, – были на месте и висели, где им и положено, пояс – полностью набит кристаллами, так что на первый взгляд все тут было нормально, и, в принципе, к любым неожиданностям леди Кай была готова. Правда неожиданности, они – на то и неожиданности, что никогда не знаешь, что будет, и чем все обернется.

Тихо двинулись дальше. Еще не боевой это порядок был, но и на прежнюю беззаботную экскурсию по некрополю это уже не походило. Даже хилависта, для которого приготовления леди Кай к небольшой локальной войне, естественно, незамеченными не прошли, как-то весь подобрался и даже, вроде, поплотнее стал и уже рябью зеркальной подернулся.

Шли в абсолютной тишине, держась подальше от стен, в которых зияли темные глубокие провалы покойницких ниш, заготовленные для будущих постояльцев. Оттуда тянуло вековым холодом вечной ночи, которую ни разу не потревожило озорное солнышко, так и не дотянувшись до нее своими мягкими лучами. Но, похоже, не было там в глубине ничего, кроме затаившегося в темноте ожидания, а потому прокрались до самого конца аллеи без проблем и приключений, и никто на них из разверзнутых гробниц не выпрыгнул и не вывалился.

Аллея закончилась небольшой площадью, окруженной склепами, с небольшим строением посередине, более всего напоминающим игрушечный домик. Окон в нем не было, а вместо двери зиял открытый проем, демонстрируя совершенно пустую круглую комнату ничем кроме золотых рун на стенах неубранную. Мебели там тоже никакой не наблюдалось, да и негде ее было ставить там, мебель-то. Слишком маленькой и тесной была комнатенка – только-только одному человеку уместиться. Ну, максимум, – если двое.

Внутри было светло, опять же – из-за небольших размеров помещения, а также из-за того, что в куполообразной крыше этого несуразного строения была проделана ровная круглая дыра, через которую в сирдаш, – а именно так по мнению всезнающей Ходы следовало называть эту постройку, – широким потоком вливался солнечный свет. Стены комнатушки, обшитые привычным уже белым мрамором, свет этот почти не поглощали, а потому он, многократно отражаясь, выплескивался наружу, создавая, тем самым, эффект внутреннего свечения. А если добавить к этому, что неизвестные ни Осси, ни Ходе золотые руны пылали при этом совершенно неземным огнем, то можно представить, что эффект этот был очень даже впечатляющим.

– Ну, и чего? – Хилависта не выдержал первым. – И на кой этот сидаш тут нужен?

– Сирдаш, – поправила Осси.

Совершенно машинально она это сделала и тут же об этом пожалела, потому что в ответ пришлось выслушать

долгую гневную тираду о возомнивших о себе невесть что занудах и нелегкой доле хилавист, вынужденных терпеть беспредельные бесчинства означенных особей. Причем, так он и сказал: «означенных особей». А в конце, подустав от своей зажигательной речи, и немного подумав, что сопровождалось у него слюнявым шлепаньем мясистых губ снова, как ни в чем не бывало, вопросил:

– Так на кой?

Честно говоря, ответа на этот вопрос у Осси не было. Зато он был у Ходы, и Осси выступила переводчиком. Правда, для этого ей вначале пришлось выслушать долгое и пространное объяснение, разбавленное многочисленными экскурсами в историю, и лишь затем она принялась пересказывать суть услышанного Ташуру. Правда, в сильно сокращенном и адаптированном для его восприятия виде:

– Хода говорит, что сирдаш был известен задолго до прихода Странника. Кто и когда до этого додумался сейчас уже никому неизвестно, но люди в это верили, а кое-кто даже пользовался…

– Чем пользовался-то? – Не выдержал хилависта. – Ты к сути давай уже!

Все-таки неисправим он был…

– Сирдашем, – вздохнула Осси. – Сирдаш – это специальное такое место, куда приходят, чтобы поговорить с умершими. Если ты, вот, не успел сказать человеку что-то важное, а он умер, то это можно сделать здесь – прийти и прошептать ему все, что надо. И, говорят, что если слова твои и чувства при этом искренни, то тот, к кому ты обращаешься, обязательно их услышит. Правда, это только один раз можно…

– О, как! – Хилависта задумался.

Долго думал. Молча. И даже губами не шлепал.

А потом спросил:

– А что, там чего-то специальное такое делать надо?

– Да нет, вроде, – пожала плечами Осси. – Хода говорит, что, вроде, просто зашел и говоришь. И все.

– О, как! – Повторил хилависта и снова задумался.

На этот раз молчание его длилось много дольше, и Осси, сочтя разговор законченным, а тему исчерпанной, вознамерилась уже было двинуться дальше, когда вдруг услышала:

– Ну, и чего? Ты пойдешь?

– Я? – Не думала как-то об этом леди Кай, а теперь, вот, этот один простой и, в общем-то, такой очевидный вопрос всколыхнул в ней целую бурю чувств и эмоций…

– Ну, да. Тебе, наверное, есть, что сказать… – хилависта запнулся, по всей видимости подбирая самую нейтральную формулировку. – Эйриху, – после долгой паузы закончил он.

– Нет, – Осси качнула головой. – Я не хочу. Слишком поздно… Лучше оставить все как есть… Так для всех лучше будет…

– Да? – В голосе хилависты звучало сомнение. – Не знаю… Не уверен.

– Нет, – повторила Осси. – Не пойду.

– Ну-ну… – непонятно было осуждает ее хилависта или просто так сказал, по привычке.

– Знаешь, – после долгого молчания продолжил он. – А я пойду.

У Осси даже глаза округлились, а слова… Слова вовсе пропали. Кончились. Только и смогла пальцем в приземистый домик с куполом наверху ткнуть, да промычать что-то невразумительное.