Почетная гвардия
Шрифт:
Слайдо, сгорбленный, но все еще могучий воин немного за сорок, прихрамывая, поднялся на кафедру в центре штаба, облаченный в огненно-желтый пластинчатый доспех.
— Сыны мои, — начал он, благодаря превосходной акустике помещения не нуждаясь в вокс-динамиках. — Похоже, верховные лорды Терры одобрили труд, который мы проделали с вами вместе.
Радостные крики взорвали тихий зал.
Слайдо подождал, пока вновь воцарится тишина.
— Нам доверили Крестовый поход, сыны мои… в Миры Саббат!
Поднявшиеся в ответ ликующие крики оглушили
— Сыны мои, сыны мои, — Слайдо поднял аугментическую руку, призывая к спокойствию. — Позвольте мне рассказать вам о Мирах Саббат. И, прежде всего, поведать о самой святой…
Слайдо со странной горячностью говорил о святой Саббат, беати, как он ее называл. Гаунту даже казалось тогда, что для Слайдо она имела особое значение. Военмейстер был благочестивым воином, уважавшим всех имперских святых, но Саббат по какой-то причине стала ему дороже всех остальных.
— Беати была воином, — объяснил Слайдо Гаунту месяцы спустя, на пике освобождения Формал Прайм. — Она воплотила имперскую веру и человеческий дух ярче, чем любая другая фигура, вошедшая в анналы истории. Она вдохновляла меня, когда я был еще ребенком, давала мне силы. И я воспринимаю этот Крестовый поход как личное дело, как величайшую честь, которая когда-либо была получена мной от Золотого Трона. Вернуть завоеванное ею, пройти ее тропой и вновь освободить миры, которые она уже отбирала у Тьмы. Я… чувствую себя пилигримом, Ибрам.
Гаунт никогда не забывал этих слов.
Широкое, чистое плато дало возможность нагнать время, но при этом и делало их положение более уязвимыми. В долине, на дорогах и тропах, тяжелая колонна из бронированных машин и грузовиков казалась внушительной и огромной, а здесь, среди величественных гор почетная гвардия выглядела как цепочка муравьев на лишенном растительности пространстве.
Лесп уже рапортовал о первых нескольких случаях недомогания из-за перепадов высоты. Но нельзя было подождать даже время, необходимое людям для акклиматизации, не было. Предусмотрительная доктор Курт заранее включила приличное количество фонурита в список препаратов, которые вез грузовик с медикаментами. Этот диуретик способствовал усвоению кислорода, и Лесп начал давать его тем, на кого разреженный воздух влиял хуже остальных.
Межевых знаков на плато было немного, и их появление действовало на войска гипнотически. Обычно это были просто большие валуны, принесенные древними ледниками. А иногда столбовые могилы. Многие из Призраков неотрывно смотрели, как эти одинокие вехи пропадали из виду далеко за спиной.
К середине пятого дня пути температура опять резко упала. Воздух все еще оставался чистым, небо — голубым, а солнце — ярким, таким ярким, что несколько человек получили солнечные ожоги раньше, чем заметили это. Но теперь поднялся колючий ветер, стенавший
— Снег, — промолвил аятани Цвейл, путешествовавший с Гаунтом. Он стоял у заднего борта «Саламандры», покачиваясь в такт ходу машины, и принюхивался. — Определенно пойдет снег.
— Небо кажется ясным, — заметил Гаунт.
— В отличие от гор. Их лик мрачен. Снег настигнет нас еще до конца дня.
Заметно похолодало. Гаунт надел китель и перчатки.
— Насколько он будет сильным? Вы можете сказать?
— Может валить несколько часов. Замести все вокруг и убить нас всех. Горы коварны и капризны, комиссар-полковник.
— Она называла их Священными Глубинами, — вставил Гаунт, имея в виду святую.
— Определенно. Несколько раз отметила это в своем евангелии. Она пришла отсюда, спустилась в мир с гор. Для нее естественно было думать о горах, глядя на остальной мир сверху вниз. Для нее Священные Холмы вздымались над всем. Даже над космосом и другими планетами.
— Я всегда думал, что это тоже была метафора. Великий подъем, с которого Император взирает на всех нас, его преданных слуг, трудящихся в глубинах.
Цвейл ухмыльнулся и потеребил бороду.
— В каком же блеклом и негостеприимном космосе вы обитаете, комиссар-полковник. Неудивительно, что вы столько сражаетесь.
— Значит… это не метафора.
— О, уверен, что метафора! И я уверен, что та суровая картинка целиком соответствует ей. Помните, святая Саббат вызывала страх и благоговение и больше походила на вас, чем на меня.
— Я приму это за комплимент.
Цвейл жестом указал на кольцо горных вершин.
— На самом деле пребывание на вершинах громадных гор означает лишь одно.
— Что именно?
— Падать придется очень долго.
Когда начало темнеть, они разбили лагерь на перекрестке со следующей восходящей тропой. Маккол предполагал, что до Усыпальницы оставалось еще два дня пути. Гвардейцы поставили палатки и назначили часовых. Обогреватели были установлены, зажжен химический огонь. Никто не догадался захватить хвороста от подножья холмов, а здесь дров просто не было.
Снег пошел до наступления темноты, бесшумно налетая с севера. За несколько секунд до снегопада часовой увидел нечто, похожее на контакт на широкополосном ауспике. Но к тому времени, как он вызвал Гаунта и Клеопаса, снегопад ослепил сенсор.
Но часовому не показалось, это действительно был контакт. Множество машин двигалось на север через плато за ними, всего в двадцати километрах.
— Назад! Назад сейчас же! — кричал Майло, изо всех сил стараясь не извозиться с ног до головы в жидкой грязи, которую взметали в воздух гусеницы «Химеры». Сопя и пыхтя, турбины машины взревели, и она завиляла из стороны в сторону на крутой колее.