Почетный караул
Шрифт:
— Разумеется, — ответила лейтенант Турк. — Но для этого мне вовсе не обязательно объединяться с вами — или с кем бы то ни было. Мы живем в свободной стране, мой дорогой прекраснодушный либерал!
II
Дверь отдела службы общественной информации распахнулась от легкого толчка, и, старательно ступая, сосредоточенно прикусив кончик языка, вошла мисс Криттенден, худенькая брюнетка в алом платье. Она обеими руками держала крышку от картонки, заменявшую поднос. На крышке стояли бумажные стаканчики с кофе и лежали булочки, гигиенично обернутые
— Пентагонская сволочь! — внезапно сказал он и швырнул листки в корзину у себя на столе с пометкой «в подшивку», но промахнулся. Затем сбросил ноги со стола и сказал: — Спасибо, Каролина. — Он снял очки, поднял палец и нацелил его. Когда она поставила перед ним кофе с булочкой, он неожиданно ткнул пальцем в кресло у окна.
— Оставьте пока кофе в покое, деточка, — сказал он. — Присядьте на минутку, но только прежде прикройте дверь на две трети или три четверти, так, чтобы видеть, если кто-нибудь войдет в приемную. Что-то гнетет мой так называемый ум.
— Мне взять блокнот, капитан?
— Нет. Мне просто нужно ваше мнение, ваш совет, пока я буду наслаждаться этим кипящим нектаром. — Он снял крышку со стаканчика, развернул булку, откусил половину и макнул в кофе. — Вы тоже, — сказал он. — На пустой желудок вы советовать не можете, верно? А теперь к делу. — Он умолк, задумчиво пережевывая намокшую плюшку. Проглотив, он сказал: — Мистер Буллен, наш милый друг Эл, звонит сюда ровно в восемь. Он не нежится дома в постели, он у ворот. И жаждет войти. Ему необходимо немедленно меня увидеть. Почему в восемь? Почему именно меня? Абсолютно неожиданный и очень деликатный вопрос. Касательно… э… расовых отношений. Не для телефона.
Капитан Коллинз отпил кофе.
— Уф, горячо! — сказал он. — Остерегитесь! Ну, «не для телефона» нам, бывалым газетчикам, говорит само за себя. Посылаю к воротам Преса Филлипса, который по какой-то причине пришел вовремя. Ничего другого не оставалось. Мне было рекомендовано сидеть у телефона на случай, если полковнику Моубри засвербит с утра спозаранку. Ну так как же? Как, по-вашему, проявятся под давлением характер и темперамент мистера А. Буллена из оканарской «Морнинг сан»? Не выхватит ли он без разговоров пушку и не пристрелит ли лейтенанта Филлипса, после того как вчера в письменной форме изложил свое мнение о лейтенанте Филлипсе? Не лучше ли мне было подобрать для мистера Б. другой эскорт от ворот сюда?
Мисс Криттенден смотрела на него с полнейшим недоумением.
— Я никогда не понимаю, капитан Коллинз, шутите вы или говорите серьезно! Мистер Буллен ничего подобного не сделает. Он очень добрый и мягкий человек. Я же у него работала, то есть в газете, еще до войны. Просто не представляю, что такого мог сделать лейтенант Филлипс, чтобы мистер Буллен оскорбился. Наверное, какое-то недоразумение,
— Отлично! — сказал капитан Коллинз. — Я так и думал, что вы его знаете. А теперь, деточка, покопайтесь-ка в памяти. Не говорили ли вы вчера хоть что-нибудь кому-нибудь, кто к нашему отделу отношения не имеет, про… э… расовые отношения? Ну, вы понимаете: о нашей вчерашней заварушке? Честное-пречестное слою, Каролина.
— Что вы, капитан Коллинз! — сказала она и взволнованно поставила стаканчик с кофе на подоконник. Она была теперь едва ли не краснее своего платья. — Я, право, не знаю… Я бы никогда себе не позволила нарушить секретность! Нет, я просто не знаю, что сказать…
— И все-таки попробуйте, деточка, вспомнить. Не упоминали вы кому-нибудь про это? Так, между прочим?
Пунцовое лицо мисс Криттенден начало бледнеть. Под румянами, покрывавшими щеки целиком, по моде южных захолустных городков, оно стало совсем белым. Она сказала:
— Капитан Коллинз! Я ни разу, ни разу даже словом не нарушила секретности. Нет, нет! Ну, может быть, иногда за ужином я рассказываю папочке о каких-нибудь пустячных происшествиях. Но только о таких, которые никакого отношения к засекреченным материалам не имеют. Ну, может, я и сказала, что у нас вышли неприятности из-за этого цветного. Но мне в голову не пришло, что это важно.
— А какое отношение папочка имеет к мистеру Буллену? Он же у него работает, так?
— Он старший печатник, — сказала она слабым голосом. — Но, капитан Коллинз, это же нелепо! Зачем он будет повторять всякие глупые пустяки…
— Каролина, а вы ему ничего не говорили про празднование дня рождения генерала? Несколько дней назад?
— Не знаю, капитан Коллинз. Просто не знаю. Наверное, могла сказать, если к слову пришлось…
— Каролина, Каролина! — сказал капитан Коллинз. — Эти дурацкие пустячки по неведомым причинам были сверху донизу проштампованы «Совершенно секретно». В результате некий полковник Люк Ходен, контрразведка, носом землю роет, чтобы узнать, кто вылил виски в колодец. Мы можем сильно вляпаться, и вы, и я.
Мисс Криттенден начала всхлипывать.
— Капитан Коллинз! Я ни разу, ни разу…
Капитан Коллинз смотрел на нее с жалостью. Он глубоко вздохнул и выпустил воздух сквозь зубы.
— Я тоже так думаю, — сказал он. — О Господи! Быстрей! — сказал он. — Бегите умойтесь. Они сейчас явятся. Я посмотрю, что можно будет сделать. Попробую уладить. Никому ничего не говорите!
— Капитан Коллинз! Я просто лягу и умру, если…
Он встал, подхватил ее под локоть, поднял на ноги и мягко подтолкнул к двери приемной.
— Бегом умываться, — сказал он. — Положитесь на меня. — Он закрыл за ней дверь и взял телефонную трубку у себя на столе.
Голос в ней произнес:
— Отдел инспектора авиации. Сержант Брукс слушает.
— Говорит капитан Коллинз, служба общественной информации. Полковник Росс у себя?
— Нет, сэр.
— Будьте так добры. Когда он вернется, узнайте, не сможет ли он уделить мне пять минут. У меня есть важная информация, имеющая отношение к расследованию, которое, если не ошибаюсь, он распорядился провести. Я должен изложить ее устно и лично ему. Может быть, вы это устроите до того, как он снова уедет или займется с кем-нибудь?