Почка для Президента
Шрифт:
Мужчина. И правильно делает, наркотики - это дорога в никуда....Так что ждите, это может произойти в любой день и в любой час.
Гудки. И тут же снова сигнал - это был Одинец.
– И все секреты?
– разочарованно произнес он.
– Я думал речь пойдет о ста труппах и ста миллиардах отмытых бабок... .Как ты думаешь, о ком тут шла речь?
– О какой-то довольно высокопоставленной шишки.
– И что теперь будем делать?
– А это не нам решать - что тут достойно внимания, а что нет...Главное, что
– Тебе и себе тоже...Упьюсь до чертиков.
Когда они вернулись в Ангелов переулок и вместе с Бродом прослушали еще раз кассету, Вениамин сказал:
– Кто это сработал?
– он положил руку на магнитофончик.
Одинец, ухмыляясь, кивком головы указал на Карташова.
– Мцыри тире Кулибин...
– Продолжайте, орлы, в таком же духе...Когда теперь этот Иван Трофимович собирается выходить на связь с этой Татьяной Ивановной?
– Об этом не было сказано ни слова. Она в расстроенных чувствах и, видимо, ждет подачи от Музафарова...Насколько я понимаю, в их беседе есть что-то такое, что их объединяет и вообще я чувствую интригу...И об этом говорит откровенная маскировка в их разговоре.
– Передайте технику Валентину, пусть он записывает все телефонные разговоры этого Музафарова, - сказал Брод.
– Ведь по номерам телефонов не проблема узнать адреса?
– Разумеется, не проблема, если, конечно, линия не связана с ФАПСИ, что в данном случае совершенно не исключается, -сказал Карташов.- И если это так, то доступа к абоненту у нас не будет...
– Ну и черт с ними, лишь бы это не были провокаторы... Я думаю, этому Музафарову можно доверять, - подвел черту под разговором Брод.
Однако в тот день все пошло по-другому расписанию. В дверь постучали и в кабинет вошел Николай. Обычно его невозмутимый вид сейчас был подвергнут какому-то незримому испытанию. На лице озабоченность, а в глазах нетерпеливые искорки.
– Веня, надо поговорить!
– глядя на Брода, сказал он. Видно, на языке у него было что-то конфиденциальное.
– Не мнись, Никола. Здесь чужих нет.
– Дело не в этом...
– Тогда раскалывайся - что на душе?
– На стадионе "Локомотив" побоище. Болельщики петербургского "Зенита" схлестнулись с фанами "Спартака". Мы только что об этом получили сообщение от нашего человека...
– Так в чем же дело? Посылай два санитарных "рафика".
– Не получается. Блузман приболел, а его зам Семенов ехать наотрез отказывается. Послал туда только одну машину.
– Так заплати ему за аккордную работу!
– Я самостоятельно финансовые вопросы не решаю, но дело даже не в этом...
Брод поднялся и подошел к сейфу.
– Одинец уже в машине, - Николай бросил взгляд на Карташова.
– Понятно, - сказал Карташов и тоже встал, пошел на выход.
– Не гони волну, Мцыри!
– остановил его Брод.
–
Через двадцать минут они были на стадионе. Вернее, у главного входа, где несколько милиционеров сдерживали толпу озверевших молокососов.
– Ты только посмотри, Мцыри, как этот пидор в синей куртке бьет по кумполу мента!
Из прохода хлынула группа пацанов, размахивающих руками. За ними еще одна, видимо, нападавшая сторона.
– Подъедь поближе и встань за киоском, - сказал Одинец.
– Я что-то не вижу нашей машины.
– Они что - с ума сошли? Сюда бы сейчас мой взвод, - проговорил Карташов, - мы эту мелюзгу в пять минут заставили бы лежать носами в асфальт...
– Не скажи, молодежь сейчас другая. Тут половина накаченных наркотиками и половина фашистов...Смотри, с каким энтузиазмом они колошматят другу друга дубинами!
– Битва на Чудском озере...Мудаки опоенные, - Карташов нервно закурил.
– Видишь, подъехала какая-то "скорая помощь". Может, случайная...
– Здесь случайным делать нечего, - уверено сказал Одинец.
– Наши подбирают только с расколотыми черепами, которым все равно уже щи не хлебать. Однако ты посмотри, что тут делается...
Они увидели, как в толпу врезался АТН - огромный фургон, поставленный на шасси "Урала". Омоновский транспорт. Карташову не раз приходилось выезжать на такой машине на операции.
Не успели они сделать по затяжке, как боковые борта открылись и из машины стали выскакивать в полной боевой экипировке омоновцы. В ход пошли щиты, дубинки и томфы. От такого зрелища у Карташова сильно забилось сердце. Он застыл тушканчиком, вытянув шею и как истинный болельщик стал отмечать хорошие и не очень хорошие удары своих бывших коллег.
– Нет, ты только взгляни, что это за рубка!
– вскипел Одинец.
– А где же наша тачка? Или это вон тот "рафик"?
Омоновцы между тем стали отрезать беснующуюся толпу от улицы, замыкая ее у подножия трибун.
Карташов пошире открыл форточку. Крики, стоны, мат, какие-то непонятные шумы влетали к ним в кабину.
– Нас там сомнут, - сказал он.
Одинец достал из-за пазухи мобильник. Руки подрагивали. Нащелкал нужный номер.
– Слышь, Никола, тут идет мамаево побоище. Один "рафик" есть, но черт знает, как к нему пробраться.
Со стороны стадиона выплеснулась новая волна беснующейся молодежи. Уже рухнули ворота, в щепки разлетелись два киоска.
– Держи!
– крикнул Одинец.
Карташов увидел у него в руках целлофановый пакет с белыми халатами. Быстро переодеваемся и шустрим туда. Приказ Брода.
– Здесь мне не развернуться, - Карташов хотел выйти из машины, однако его остановил Одинец.
– Переодевайся здесь. Я залезу в салон и возьму носилки. Не психуй, Мцыри, людей в белых халатах пока в России не бьют.