Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы

Кейн Джеймс М.

— Мне уже приходило это в голову. Я не стану посылать все уведомления одновременно. Можно посылать не больше четырех или пяти штук в день. Ну а в случае, если несколько вкладчиков явятся одновременно, я могу выписать новые книжки по предъявлении старых, а с карточками и кассой заниматься постепенно. Оформлять поступления по триста или четыреста долларов в день. Это немного.

— Согласен. Но все равно риск велик. Мы можем погореть в любой момент. Я хочу сказать, что, пока ты будешь проводить поступления наличных, записи в книжках и сумма в кассе будут расходиться. Случись что в банке, я тут же обязан буду проверить состояние наличности. А что если меня вызовут

на пару дней в головное отделение, а с тобой, не дай бог, что-нибудь произойдет и ты не сможешь продолжать работу, — тогда все вылезет наружу. Надеюсь, все обойдется. Но тебе надо успеть до следующей проверки твоей кассы. У тебя ровно двадцать один день, считая сегодняшний. И каждый день в твоей кассе будет по триста-четыреста долларов больше обычного. На это обязательно обратят внимание. Я имею в виду в банке.

— Можно что-нибудь придумать. Я скажу, будто уговорила вкладчиков увеличить размеры взносов. Чарльз это практиковал. Уверена, мы не слишком рискуем. Деньги все равно должны вернуться назад.

Так мы и поступили. Шейла отпечатала уведомления и принялась их понемногу рассылать: по три или четыре штуки в день. В первые несколько дней, как мы начали покрывать растрату, у меня хватало своей работы, связанной с проверкой счетов. К тому же мне надо было на время отлучиться, чтобы заняться ремонтом дома. Пришлось обратиться в федеральную службу за ссудой. Ремонт занял около недели, и я вынужден был завести счет на стороне, чтобы никто в банке не узнал, во сколько мне все это обошлось. Я снял со счета восемь тысяч баксов, и если вы думаете, что на ремонт это слишком много, вы никогда не ремонтировали дом. В первый же день не обошлось без накладки. Когда принесли первую книжку, Шейла отлучилась перекусить, и я подменял ее. Я взял книжку и выписал расписку. Черч сидела за счетной машинкой всего в трех или четырех футах от меня. Она услышала, что я сказал вкладчику, и подлетела ко мне раньше, чем я успел что-либо сообразить.

— Хотите, я сама все сделаю, мистер Беннет? У меня это не займет и минуты. Да и незачем будет оставлять книжку.

— Пусть этим займется миссис Брент.

— Как угодно.

Черч фыркнула, и я почувствовал, как у меня вспотели ладони. Вечером я предупредил Шейлу:

— Эта Черч может нам все испортить.

— Каким образом?

— Своей чертовой услужливостью. Сегодня она полезла ко мне, предложив заняться книжкой. Надо от нее как-нибудь отделаться.

— Предоставь это мне.

— Ради Бога, поосторожнее с ней. Как бы она чего-нибудь не заподозрила.

— Не беспокойся.

После этого случая мы установили такой порядок: Шейла, получив три или четыре книжки, просила вкладчиков оставить их у нее на один день. Затем выписывала новые карточки, а вечером сообщала мне необходимую сумму, которая ей требовалась. Я передавал ей деньги. И на следующий день она вносила их в свою кассу, оформляла новые карточки, ставила на место и выписывала новые книжки, которые потом отдавала вкладчикам. С каждым днем мы все ближе подбирались к цели и молились, чтобы не произошло ничего непредвиденного, пока мы не вернем все деньги. Обычно за день нам удавалось вложить около четырехсот долларов, а один или два раза немного больше.

* * *

Примерно через неделю после того, как мы начали возвращать деньги, для сотрудников банка был устроен банкет с танцами. В бальном зале одного из отелей Лос-Анджелеса собралось, наверное, около тысячи человек. Вечер удался. Как всегда, обошлось без помпезности. «Старик» этого не любил. Он предпочитал теплую семейную обстановку.

«Старик» обращался к собравшимся с пожеланием приятно провести время, после чего начинались танцы, а он, стоя в стороне, наблюдал, как все веселятся. Полагаю, вы что-нибудь слышали о А. Р. Фергюсоне. Он являлся учредителем нашего банка, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — перед вами человек неординарный. Роста он был небольшого, крепко сбитый и статный, с седыми усиками, которые придавали ему вид военного.

Прийти полагалось всем. Я сидел за одним столом с другими служащими отделения: мисс Черч, Хельмом, Снеллингом, его женой и Шейлой. Я не стал садиться рядом с Шейлой, чтобы не вызвать подозрений. Когда начались танцы, я подошел к «старику», чтобы поздороваться. Он всегда относился ко мне с теплотой, впрочем, он ни к кому не относился плохо. Была в нем та особая врожденная доброжелательность, которую теперь не встретишь у тех, кто только начинает делать карьеру. Он поинтересовался, как у меня обстоят дела, а потом спросил:

— Долго предполагаете пробыть в Глендейле? Вы еще не закончили?

Холодок пробежал у меня по спине. Если он будет настаивать на моем незамедлительном возвращении, все наши усилия вложить деньги пойдут прахом. И одному Богу известно, что обнаружится, если растрата будет покрыта только наполовину.

— Видите ли, мистер Фергюсон… Мне бы хотелось задержаться до конца следующего месяца. Если вы, конечно, не возражаете.

— Так долго?

— Я обнаружил кое-что интересное и хотел бы получше разобраться. Дело в том, что у меня появилась идея: в дополнение к моему отчету написать статью. Собираюсь послать ее в «Америкен Бэнкер». И если вы дадите мне еще немного времени…

— В таком случае оставайтесь сколько потребуется.

— Думаю, что нам не повредит…

— Побольше бы наших сотрудников писали статьи.

— И безусловно, это поднимет престиж.

Слова одно за другим слетали у меня с языка. А я стоял и слушал себя, еще не зная, что скажу в следующий момент. До этой минуты я не помышлял ни о какой статье. Вы не представляете, что я тогда испытывал. Я чувствовал себя гнусным обманщиком. И хуже всего то, что «старик» воспринимал этот бред всерьез. Мы разговаривали несколько минут. Он сообщил мне, что завтра отправляется на Гонолулу и вернется только через месяц. По возвращении он рассчитывал прочесть то, что я пожелаю изложить в статье. Затем он повернулся к танцующим:

— Кто эта молодая особа в голубом?

— Это миссис Брент.

— Я хочу поговорить с ней.

Мы прошли через зал, увертываясь от танцующих, и приблизились к Шейле, танцевавшей с Хельмом. Они остановились, и я представил ей «старика». Он поинтересовался самочувствием Брента после операции, а затем, перехватив Шейлу у Хельма, стал танцевать с ней.

Настроение у меня испортилось. Это заметила Шейла, когда после банкета я встретил ее на улице, чтобы отвезти домой.

— Что-то случилось, Дейв?

— Я не мог глядеть «старику» в глаза. Только и всего.

— Ты испугался?

— Нет, просто перенервничал.

— Если ты испугался и хочешь выйти из игры, я не стану тебя осуждать.

— Как бы мне хотелось вывести этого прохвоста на чистую воду, вышвырнуть из банка и навсегда вычеркнуть из нашей жизни.

— Через пару недель все закончится.

— Как он?

— Выписывается из больницы в субботу.

— Замечательно.

— Домой он пока не вернется. Доктор настоял, чтобы до полного выздоровления он поехал в Эрроухэд. Там у него друзья, и он проведет у них три-четыре недели.