Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы

Кейн Джеймс М.

Она рассмеялась и бросилась на кровать.

— Ну, если ты такая дура, что сама суешь голову в петлю, лишь бы отомстить мне, то у тебя есть действительно миллионы возможностей. Это точно.

— Вовсе нет, и в этом вся прелесть. Чтобы я совала голову в петлю? Разве Кац тебе не сказал? Если они один раз признали неумышленное убийство, то второй раз судить меня не могут. Так написано в законе. Нет, нет, мистер Фрэнк Чемберс. Я ничем не рискую, а вы будете болтаться на виселице, будете болтаться, болтаться, болтаться!

— Послушай,

что с тобой происходит?

— А ты не знаешь? Вчера вечером тут была твоя приятельница. Не знала обо мне и осталась ночевать.

— Какая приятельница?

— Та, с которой вы были в Мексике. Она мне все рассказала. Мы теперь добрые подруги. Ода думала, будет лучше, если мы подружимся. А когда узнала, кто я, то испугалась, что я ее убью.

— В Мексике я не был уже год.

— Ну нет, был.

Она вышла, и я слышал, как она идет в мою комнату. Когда она вернулась, в руках у нее был кот, но необычно большой. Серый и пятнистый. Она положила его передо мной на стол, и кот начал мяукать.

— Когда вас не было, у пумы родились детеныши, и она привезла тебе одного на память.

Она оперлась о стойку и снова рассмеялась тем странным, безумным смехом:

— Кошка вернулась! Прыгнула на щиток с пробками и погибла, но теперь вот она снова! Ха-ха-ха-ха! Тебе не смешно?! Как тебе не везет с кошками!

Глава 15

Потом она расплакалась, а когда успокоилась, ушла вниз. За ней спустился и я. Она открывала крышку от большой коробки:

— Делаю гнездышко для нашей малышки, дорогой.

— Очень мило с твоей стороны.

— А ты думал, что я делаю?

— Ничего.

— Не бойся. Когда придет время позвонить Саккету, я дам тебе знать. Так что раньше времени не расстраивайся. Тебе еще понадобятся силы.

Она выстлала коробку ватой, а сверху бросила какие-то тряпки, отнесла коробку наверх и уложила в нее маленькую пуму.

Та немного помяукала, потом уснула. Я снова спустился, чтобы налить себе колы. Едва я успел плеснуть в бокал, как она уже стояла в дверях.

— Я хочу подкрепить свои силы, дорогая.

— Очень мило с твоей стороны.

— А ты думала, что я делаю?

— Ничего.

— Не бойся. Когда я захочу смыться, дам тебе знать. Так что раньше времени не расстраивайся. Возможно, тебе еще понадобятся силы.

Она как-то странно взглянула на меня и вернулась наверх.

Так это и тянулось целый день. Я следил за ней, боясь, что она позвонит Саккету, она — за мной, боясь, что я сбегу. Заведение мы вообще не открывали. В промежутках между походами по дому мы сидели наверху в гостиной. Сидели, не глядя друг на друга. Смотрели только на маленькую пуму. Она мяукала, и Кора спустилась за молоком. Я ходил с ней. Потом пума напилась молока и уснула. Она еще даже не играла, была слишком мала. Все время только мяукала или спала.

* * *

В

ту ночь мы молча лежали рядом. Видимо, я уснул, потому что видел все тот же сон. А потом я вдруг проснулся и весь в поту помчался по лестнице. Меня разбудил звук набираемого телефонного номера. Она стояла у стойки в закусочной, полностью одетая, со шляпкой на голове, на полу, у ее ног, я заметил завязанную шляпную коробку. Я вырвал трубку у нее из руки, бросил на рычаг. Схватил Кору за плечи и толкнул к лестнице:

— Иди наверх! Иди наверх, или я тебя…

— Или ты меня?..

Зазвонил телефон, и я взял трубку:

— Слушаю.

— Такси вызывали?

— Ага. Ну да. Я вызывал такси, но я передумал. Вы мне не нужны.

— Ладно.

Когда я пришел наверх, она раздевалась. Мы снова легли в постель и снова долго лежали, не говоря ни слова.

Потом она начала:

— Ну, так что «или»?

— Что я могу тебе сделать? Дать тебе разок по физиономии, может быть. Может, еще что-то.

— Значит, еще что-то, да?

— На что ты намекаешь?

— Фрэнк, я знаю, что ты делал. Лежал здесь и думал, как меня убить.

— Я спал.

— Не лги мне, Фрэнк. Потому что я не хочу тебе лгать и должна кое-что сказать.

Я надолго задумался. Именно так все и было. Я лежал возле нее и ломал голову, как ее убить.

— Ну ладно. Я об этом думал.

— Я это знала.

— А ты лучше? Ты же хочешь продать меня Саккету? Это не то же самое?

— То же.

— Так что мы квиты. Мы снова квиты. Мы там, откуда начали.

— Не совсем.

— Ну нет, именно там.

Потом я немного сдал и положил голову ей на плечо:

— Все там же. Мы можем лгать друг другу что угодно, смеяться над этими деньгами и хвастать, как это чертовски здорово, но это ничего не меняет. Я хотел уехать с той женщиной, Кора. Мы собирались в Никарагуа ловить хищников. И если я не поехал, то только потому, что знал, что мне нужно вернуться. Мы связаны друг с другом, Кора. Мы думали, что достигли вершины горы, Кора. Но все не так. Эта гора лежит на нас, лежит на нас с той самой ночи.

— И ты вернулся только из-за этого?

— Нет. Есть только ты и я. Никого больше не существует. Я люблю тебя, Кора. Но когда в любовь приходит страх, любви конец. Она превращается в ненависть.

— Значит, ты меня ненавидишь?

— Я не знаю. Сейчас я говорю правду, первый раз в жизни. И ты должна это знать. И если я лежал здесь и думал, то именно потому. Теперь ты все знаешь.

— Я говорила, что мне нужно тебе кое-что сказать, Фрэнк.

— Так говори.

— У меня будет ребенок.

— Что?

— Я подозревала это еще до отъезда, а после того, как похоронила мать, у меня уже нет сомнений.

— Ну, не может быть. Не может быть. Иди ко мне. Дай я тебя поцелую.