Почтенное общество
Шрифт:
Эрван идет через сад, джинсы, футболка: красивый независимый молодой человек, очевидно гордящийся своим существованием. Подходит, опирается на крышу машины.
— Перед тем как я сяду рядом с вами, давайте договоримся. Вы меня высаживаете у «Порт-де-ла-Шапель», и дальше я еду на метро. С Сефрон можете сколько угодно разыгрывать из себя внимательного и заботливого папашу-защитника, но я не ваш сын.
— Без проблем.
Нил наклоняет голову, усаживаясь в машину, чтобы скрыть приступ смеха. Слава богу, в семье нет инцеста.
Присутствие Скоарнека, который, упрямо отвернувшись к окну и ни слова не говоря, делает вид, что поглощен созерцанием проносящихся мимо пейзажей, его раздражает, смущает, мешает сосредоточиться. Между ними стоит Сефрон — Сефрон, которая выбрала другого. В конце концов Нил решает нарушить тишину:
— Была ли Сеф с вами в тот вечер, когда вы записали убийство Субиза? — Этот вопрос мучил его всю ночь.
— Это у нее нужно спрашивать, а не у меня. — Эрван даже не повернулся.
— Она задержана еще на двое суток, на семьдесят два часа, и я не могу общаться с ней, вам это известно. Но я должен это знать, чтобы действовать, как вы говорите. С соблюдением всех предосторожностей и в ее пользу.
Долгое молчание.
Проходит несколько секунд, прежде чем Скоарнек произносит, будто с сожалением:
— Да, она там была.
Нил представляет себе тот ужас, который должна была пережить его девочка, никогда не видевшая смерти, тем более насильственной. Ее всегда оберегали. Может быть, слишком? В ее возрасте он уже был свидетелем уничтожения заложников и тех, кто захватил их на Олимпийских играх в Мюнхене. «И что? Что ты сделал со своим богатым опытом?»
— Что бы ни случилось, не упоминайте о ее присутствии и о любой ее связи с этой историей вашего видео.
Эрван поворачивает голову и впивается взглядом в профиль Нила:
— Оставьте свои советы при себе, я в них не нуждаюсь. Вы ее отец, и вы приютили меня на эти сутки, но это не дает вам никакого права. Ваша дочь считает, что вы слабак, и я с ней согласен. Вы держали ее взаперти, задушили своей заботой, а я открыл ей мир, сделал из нее борца. Так что наши дела вас не касаются.
Нил выжимает сцепление, стараясь успокоиться.
— You’re so full of shit, — произносит он очень отчетливо, не отрывая взгляда от дороги.
В машине воцаряется тишина, которую никто не нарушает до приезда в Париж. Нил останавливается недалеко от «Порт-де-ла-Шапель», высаживает Скоарнека и в последний раз напоминает ему:
— Майор Парис. Криминальная бригада, набережная Орфевр, тридцать шесть, метро «Ситэ» или «Сен-Мишель».
Эрван наклоняется к боковому стеклу:
— Вали отсюда, дядя!
Нил провожает взглядом Скоарнека, пока
Перен, представитель профсоюза, к которому принадлежит Парис, останавливает его на главной лестнице Криминальной полиции. Воскресное утро не время для профсоюзных деятелей.
— Я тебя ищу. Мне сказали, что ты допрашивал малышку.
— Кто сказал?
Перен улыбается:
— Один мой друг хотел бы поговорить с тобой. Пять минут есть?
Парис наклоняет голову к плечу:
— А что ему от меня нужно, этому твоему другу?
— Думаю, ничего плохого.
Фальшивый смех с обеих сторон.
— Когда и где?
— Прямо сейчас. Он перед Дворцом правосудия и знает, кто ты.
Парис вздыхает и, чтобы попасть к выходу на площадь Дофин, сворачивает в коридор второго этажа, где обычно встречаются адвокаты всех мастей. И тридцати секунд не проходит, как рядом с ним останавливается черный «ситроен»-седан с тонированными стеклами.
Открывается задняя дверца, и перед Парисом появляется плоское широкое лицо мужчины, обрамленное черными с проседью волосами.
— Спасибо, что нашли для меня время, я знаю, вы так заняты…
Он отодвигается, чтобы полицейский смог сесть рядом с ним.
Последний взгляд по сторонам, и машина отъезжает.
Парис внимательно рассматривает своего собеседника: тот напряжен, чувствует себя неловко и никак не может найти слов для начала беседы. «Нелегко ему было приехать сюда повидаться со мной. Но пора играть ва-банк».
— Господин Дюмениль, есть и другие способы поговорить со мной без этого мелодраматического оттенка похищения.
— По крайней мере, вам известно, кто я.
— Нынче трудно быть вовсе не в курсе происходящего. Медиа повсюду, видит даже тех, кто остается в тени. — Парис улыбается. — Думаю, что вы не менее заняты, чем я. Так что говорите, почему я удостоился чести этого воскресного визита.
— Прямо к цели. Меня предупреждали.
— Чего только не болтают!
— Субиз.
— Расследование, которым я занимаюсь вместе со своей группой.
— Я об этом много наслышан.
— Бывает… Но ничего сверхъестественного.
Дюмениль, который играет в понимающего сообщника, кривится:
— Элиза Пико-Робер и Герен… Можем ли мы тут ждать каких-нибудь откровений?
— Тоже предпочитаете говорить прямо?
Десять тридцать утра. Эрван выходит на станции «Бют-Шомон». Хотя метеорологический прогноз обещает дожди, здесь уже много народу, семьи с колясками, джоггеры, несколько любителей утреннего тай-чи. Скоарнек чувствует себя в относительной безопасности, что не мешает ему оглядывать окружающих в поисках пары слишком внимательных глаз или скрытой слежки. Однако он ничего не замечает и после одного круга безопасности направляется к бельведеру с музыкальным киоском.