Почтенные леди, или К черту условности!
Шрифт:
Мы подхватываем хором:
— Bing bang bong! — и потерянное доброе расположение духа вернулось, как ни в чем не бывало.
К счастью, в это время в ресторане никого кроме нас не осталось. После еще трех песен две пары решают уйти. Эвальд тоже откланивается, целует нам руки и произносит:
— Доброй вам ночи, да приснится
Рано утром следующего дня все, кто предпочел автомобиль, отправляются в дорогу. Нам с Эвальдом предстояло освободить номера к одиннадцати, поскольку самолет вылетал в полдень. У нас оставалось время на последнюю прогулку.
Мне показалось, будто Эвальд хотел распросить меня об Аннелизе.
— Неужели между двумя живущими вместе женщинами никогда не случаются конфликты? — осторожно интересуется он.
Разумеется, я отрицаю, несмотря на то что это неправда.
— Мы же не весь день проводим вместе, — объясняю я, — у каждой своя личная зона. И кроме того, мы слишком стары, чтобы как дети провоцировать друг друга в борьбе за власть.
— Мне придется продать дом после похорон, — говорит Эвальд. — Для меня он слишком велик, к тому же наполовину принадлежит детям. Михаэла не хочет заводить семью и едва ли станет в нем жить. Для сына этот вопрос вообще не стоит, у него вилла, да и по профессиональным обстоятельствам он не переедет. Я отдам им их доли деньгами.
— Эх, был бы дом Аннелизы более вместительный! — размечтался он. — Я бы с радостью устроился жить рядом с Йолой, естественно, с вами тоже. Втроем мы создали бы отличное общежитие пожилых.
Неплохо задумал старый лис, размышляю я, как готовить или стирать, то тебя не дозовешься.
— Если ты собрался устроиться надолго, то домик тесноват, — замечаю я. — Ведь ты, наверное, захочешь перебраться со всем своим имуществом?
— Ни в коем случае, — возражает Эвальд. — И мне известно, сколько разных вещей у вас находится в доме. Не говоря о том… — Он наклонился и поднял с земли блестящий предмет, лежавший прямо перед нами в песке.
— Покажи-ка, — попросила я и с любопытством взяла у него из рук золотые наручные часы.
Перламутровый циферблат украшен мелкими бриллиантами. Черт возьми! Приблизительно три тысячи евро! Кто-то сильно расстроится! Чтобы искать бюро находок, у нас нет времени, но мы могли бы отдать часы в отель.
Эвальд взял часы и спрятал в брючный карман.
— Лора, — говорит он, — выброшенные морем предметы можно оставить себе.
— Это женские часы, — заметила я.
— Точно!
Не так давно я нашла красную кофту в шветцингенском замковом парке и сейчас ношу ее. Должна ли я сама бросить первый камень? Притворно рассмеявшись, выдаю свою историю в качестве оправдания. В качестве поощрения последнюю часть пути мы идем с Эвальдом рука об руку. Нам радостно от того, что мы скоро полетим. Любезная хозяйка отеля пообещала доставить нас к маленькому аэропорту. Эвальд уверен, что мы полетим на «Сессне».
Как только мы сели за спиной девушки-пилота и самолет с резким шумом стартовал по взлетному полю, моя душа переполнилась счастьем от восторга. Эвальд оказался прав: мы летели совсем низко, так что можно было чуть ли не заглянуть
Мне хотелось остановить время, чтобы бесконечно наслаждаться каждым мгновением полета, но, увы, мы были у цели. Наверное, в этот восхитительный час я успела еще и влюбиться в Эвальда вопреки здравому смыслу.
В гамбургском аэропорту нас ждало расставание.
— Всего хорошего! — улыбается Эвальд. — Скоро появлюсь!
Мы машем руками ему вслед, пока не замечаем, что он остановился и говорит по телефону. Аннелиза внимательно смотрит на меня:
— Как прошел полет? Ты сияешь, как медовый пряник с глазурью!
— Н-да! — задорно отвечаю я. — Ты даже не догадываешься, что упустила!
Чем дальше мы продвигались на юг, тем угрюмее становилась погода. Аннелиза видит в этом подтверждение своей позиции, что надо было задержаться на море на пару деньков. При этом она становится все мрачнее. Оба водителя, кажется, о чем-то спорят, но говорят очень тихо, да и то лишь намеками.
— Что тебе сказал Эвальд на прощание? — шепотом спрашивает меня Аннелиза, поскольку она, видимо, ломала себе голову над тем же вопросом, что и я: что потом?
После долгого молчания она произносит:
— А если Эвальд на время переедет к нам?
Не знаю, злиться мне или радоваться.
— Ему, думаю, хотелось бы жить со мной — соответственно, с нами — более тесно, — замечает Аннелиза.
Что я могла сказать? Что Эвальд говорил мне совсем другое?
Он сожалел, что дом Аннелизы немного тесноват. Теперь же Аннелиза рассуждает о более тесном сожительстве. Если Эвальд собрался делить с ней постель — или она с ним, — то ему не потребуется отдельная спальня, а небольшой кабинет он смог бы оборудовать в одной из мансард.
Эти рассуждения осадили разбушевавшиеся во мне свежие чувства вернувшейся молодости. Осознавая свое бессилие перед судьбой, отвечаю подруге:
— Мы же решили не приглашать в дом никаких пожилых мужчин!
Со своими проблемами мы совсем забыли про студентов, но они, почувствовав неловкость, тактично включили радио.
— Эвальд тебе, случайно, не рассказывал, что у него вскоре появится еще один внук? — продолжила Аннелиза. — На свадьбе Йола была на третьем месяце.
— Интересно, кто у него в зятьях?