Почти цивилизованный Восток
Шрифт:
К примеру, заговора.
Или восстания.
– Вот! – Император поднял палец. – Поэтому если уж знают все, то пускай себе знают. Надо лишь несколько подкорректировать это знание. Скажем, создать Ритуал. Особый. Провести который сможет лишь особа императорской крови.
– А… как же Змей? То есть лорд Сассекс?
– А в нем есть эта кровь. Сассексы происходят как раз из боковой ветви Тюдоров. Более того… – Тяжелые пальцы легли на спину золотой лошади. – Его бастард проводил обряды, но девочки умирали.
Чарльз не сомневался.
Завтра или, возможно, послезавтра в газетах выйдут статьи. Страшные. Про Город Мастеров. Про свихнувшегося потомка древней династии… мало ли про что еще. С подробностями и гравюрами. Пусть гравюры будут посредственного качества, а подробности далеки от правды, но кому нужна правда? Людям бы сказок, да чтобы жутких, но со счастливым концом.
– Пусть до всех дойдет, что ритуалы у него не выходили, поскольку сила крови была не та… и вообще отца не слушал.
Император посмотрел Чарльзу в глаза:
– Ты…
– Буду молчать.
– Именно. Умный мальчик. – Его величество благосклонно кивнули. – А лучше намекни, что у меня кровь нужной силы.
А значит, обряд может быть проведен.
Но снизойдет император не ко всем. И это тоже ясно.
– Вот и замечательно… – Император повернулся к креслу. И все-таки он немолод. Но и старым назвать его язык не поворачивается. Сколько ему? Не то чтобы это скрывалось, но Чарльз как-то раньше не задумывался над подобным. – Награду… сам думай, что тебе надо.
– Брак. Вы признаете его законным.
– Это вопрос?
– Это просьба. И награда.
А еще он умеет улыбаться, только улыбка какая-то… тоскливая.
– Уверен? Можно ведь иначе.
– Нельзя. – Чарльз и этот взгляд выдержал. И плечи расправил, хотя, конечно, кто он рядом с потомком воистину древнего рода. – Никак нельзя.
– Говорю же… умный мальчик.
Глава 9, где снова появляется работа по профилю
В дверь робко постучали.
– Господина Эдварда Годдарда спрашивают, – возвестил мальчишка из-за двери. – От господина Орвуда!
Чего?
Эдди не сразу понял, что спрашивают именно его… Эдварда. Придумали, однако же.
Господин.
Эка завернули.
– Иди, дорогой, – улыбнулась матушка. – А я пока напишу письмо.
Слуга в ливрее, которая с виду стоила куда больше всего гардероба Эдди, смерил его недоверчивым взглядом, а потом поклонился-таки.
И записку протянул, добавив от себя только:
– Экипаж ждет.
Эдди записку развернул, едва удержавшись, чтобы не понюхать плотную бумагу. И с гербом. Ишь ты… а вот черканул некромант пару слов:
«Приезжай. Срочно. Пожалуйста».
– Сейчас. – Эдди вернулся за
Экипаж сиял лаком и гербами, лошади лоснились, а кучер солидностью мог спорить с тем, другим, который доставил их с матушкой к отелю.
Эдди хмыкнул и, забравшись в обитое бархатом нутро, откинулся на диване. И глаза прикрыл. Что-то наклевывается… определенно.
Особняк некроманта стоял на перекрестье двух широких улиц. Он возвышался темною громадиной, и глубокая тень ложилась что на эти улицы, что на экипажи, что на людей.
Пахло…
Да городом и пахло. Железом. Дымом. Сточными канавами, которых вроде и не было, но Эдди их чуял. Прячь или нет, от вони так просто не избавишься.
Он оценил и кружевное плетение ограды.
И ворота, что распахнулись перед экипажем будто сами собой. Серый камень. Серые фигуры диковинных зверей. Узкие стрельчатые окна, которые тоже кажутся серыми.
Редкие цветы.
Правда, им тут тяжело, оттого и цветут мало, да и вовсе выглядят так, словно вот-вот прахом станут.
Дверь открыли.
Поклонились.
– Господин ждет. – Сухие слова, но и тон, и взгляд выражают легкое недоумение.
Плевать.
А некромант за полдня успел перемениться. Куда только подевались и дорожная помятость, и щетина.
– Добрый вечер. – Эдди приподнял шляпу, решив, что и этого довольно. – Или не очень.
– У меня сестра пропала. – Бертрам указал на кресло. – Садись.
Тут Эдди и подумал, что где-то он уже это слышал.
– Вот… прислали. Письмо.
Некромант протянул пару мятых листов, исписанных бисерным почерком. И рука таки дрогнула.
– Давно? – Листы Эдди взял.
Скользнул взглядом, отмечая, что почерк, конечно, красивый, но за этой красотой хрен поймешь, чего там написано. То ли «а», то ли «о», то ли просто кружавчики.
Нет, он прочел.
Читывал каракули и похуже.
Бертрам не торопил.
– Маменька утверждает, что понятия не имела об этом… Серджио. Я отправил людей к ее подруге, но… сам понимаешь, пока туда, потом обратно… полиция… они немногим больше могут. Да и ненадежно это. Слухи пойдут. Хотя… плевать на слухи.
Он стиснул кулаки, и в кабинете стало неуютно.
Настолько неуютно, что и Эдди это ощутил всей своей каменной шкурой.
– Верни ее.
– Послушай… – Эдди осторожно положил листы. Ничего нового.
Большая любовь.
С девицами случается. Со всеми, даже самыми разумными. И незамутненная вера, что все-то будет хорошо, что с нею ничего плохого случиться не может. Что она выйдет замуж, обустроится и всенепременно напишет.
– Погоди, – Бертрам вскинул руку. – Вот. Сегодня принес какой-то оборванец.