Почти идеальный брак

Роуз Дженива

– Думаю, я должна прийти посмотреть на дом, о котором ты мне все уши прожужжал. – Ее голос был тихим. Внутренний дворик был расчищен и пустовал.

– Я тоже так думаю, – сказал я с улыбкой.

Келли легким кивком подала мне знак идти, и я пошел. Всю дорогу она следовала на несколько шагов позади. Мы ни с кем не пересекались в городе, и когда я закрыл дверь в дом у озера, она прыгнула в мои объятия. Мы сорвали друг с друга одежду и трахнулись прямо там, на полу гостиной, на ковре из медвежьей шкуры, перед незажженным камином. В тот день мы трахнулись три раза. Она не могла насытиться мной, а я не мог насытиться ею. Она была притягательна с первой дозы, с первого кайфа, как героин, –

и я всегда чувствовал этот кайф… до сегодняшнего дня.

14

Сара Морган

Я не вздрагивала, когда он рассказывал мне подробности того, как они встретились и трахались в течение четырех часов. Я здесь не как его жена. Я здесь не для того, чтобы судить его. Я здесь, чтобы защищать его. Я отреагирую потом. Когда смогу. Когда это не повлияет на дело. Прямо сейчас я должна выслушать. Я просто делаю пометки. Время от времени смотрю на него и вижу, что ему трудно встретиться со мной взглядом. Я не удивлена. Адам лгал мне последние шестнадцать месяцев. Он трахал другую женщину. Если он мог лгать мне так долго, может быть, смог бы и убить… Нет, я должна перестать так думать. Это не принесет ему хоть какую-нибудь пользу.

– Ты познакомился с Келли Саммерс шестнадцать месяцев назад на ее рабочем месте, в «Кофе Сета»?

Он кивает.

– И ты трахался… Прости, занимался с ней сексом в первый день, когда вы встретились?

– Да, – он делает паузу. – Прости, Сара. – Пытается дотянуться до моей руки, но я отстраняюсь.

– Сейчас не время. – Расправляю свои бумаги, идеально выравнивая края. Это то, что я делаю, когда не знаю, что делать. Я прибираюсь. Я всё убираю.

Адам откидывается на спинку стула и проводит руками по лицу, потирая кожу, которая, кажется, побледнела от недостатка сна, от горя и стресса. Его глаза красные, а на лицо легла тень усталости. Несмотря на то, что он сделал, и на его внешность, он всё еще красив. Я понимаю, почему Келли не смогла устоять перед ним. Я тоже не смогла.

– Ваши отношения были постоянными?

– Да, мы виделись несколько раз в неделю, и она проводила много ночей в доме у озера. – Он глубоко вздыхает.

– Ты упомянул ее мужа, Скотта. Что ты о нем знаешь?

Адам садится прямо. В его глазах появляется чувство надежды и гнева. Я могу сказать еще до того, как он начнет говорить, что он ненавидит этого человека и искренне верит, что именно этот человек убил Келли.

– Он нехороший человек. Я знаю, что он должен был иметь к этому какое-то отношение. Он был жестоким. Он угрожал ей. Он причинил ей боль. Я думаю, что он знал о нас…

Я прервала его.

– Как ты думаешь, почему он знал о тебе и Келли? Ты когда-нибудь общался с ним?

– Из-за сообщений той ночью. Он угрожал ей. Сказал, что знает, что она лжет. Сказал, что причинит ей боль.

Я набрасываю несколько слов о Скотте.

– Если он угрожал Келли, это могло бы помочь нам с обоснованными сомнениями и дать человека, на которого можно было бы указать пальцем. Жестокий муж очень подходит. Я видела это сотни раз. Это была бы легкая победа.

Глаза Адама загораются.

– Правда?

– Да, но давай не будем забегать вперед. Это один из путей, которым мы можем следовать. Итак, ты когда-нибудь встречал Скотта?

– Нет, но мне и не нужно было. Я знаю, что он за человек. – Адам стискивает челюсти, и его глаза сужаются.

– Что же это за тип мужчины? – Я кусаю кончик своей ручки.

– Плохой.

– И кем это делает тебя? – Мои глаза сужаются.

Выражение лица Адама меняется с гневного на виноватое.

– Мне жаль. Мне не следовало этого говорить. – На мгновение я замолкаю, заглядывая в свои записи, а затем снова смотрю

на него. – Это – конфликт интересов. Возможно, я – твой лучший шанс выбраться из этого, но не знаю, смогу ли я избавиться от боли и гнева. Я чувствую себя нехорошо из-за этого дела.

– Пожалуйста, – говорит Адам. Его глаза умоляют меня помочь.

Я грызу кончик колпачка от ручки. Я знаю, что у нас были проблемы – так бывает в каждом браке, – но лгать мне последние шестнадцать месяцев… Да, я была невнимательна, и да, я была не совсем любящей женой, но это не значит, что я не любила его. Я никогда не переставала любить его. Даже сейчас, в этот самый момент, я люблю Адама. Я ненавижу его, но я люблю его. Всё, что делала, я делала для нас. Я делала это ради нашего будущего. Каждая ночь, которую я проводила в офисе, была для нас, чтобы у нас была та жизнь, о которой мы мечтали. Если б его писательская карьера не оборвалась сразу же, как только началась, возможно, мне не пришлось бы так усердно работать. Проблемы в нашем браке были в такой же степени его виной, как и моей. Я сделала всё, что могла. Я купила гребаный дом, чтобы помочь его карьере, а вместо этого он использовал его, чтобы пить вино, обедать и трахать другую женщину… СТОП. Я не могу так думать. Не знаю, смогу ли я отделить себя от этого. Мне просто нужно время подумать. Я должна сделать шаг назад.

Начинаю собирать вещи и отодвигаю стул. Адам спрашивает, что я делаю. На его глаза наворачиваются слезы, у него начинается паника. Он думает, что я отказываюсь от нас, от него. Я ничего не говорю. Я сдерживаю эмоции – гнев, предательство, печаль, беспокойство, страх. Выталкиваю из себя эти чувства.

Когда я делаю шаг назад, дверь позади меня распахивается, и я падаю. Моя голова ударяется о край стола, по лицу течет кровь. Я кричу. Шестифутовый мужчина в форме перепрыгивает через стол и валит Адама на пол. Я вздрагиваю. Прикасаюсь к рассечению на лбу и осматриваю кровь на кончиках пальцев. Офицер с коротко подстриженными светлыми волосами и широкими плечами бьет Адама по лицу, опустив его на пол. Адам пытается позвать на помощь, но у него не получается, так как кулаки продолжают дубасить его. Во рту у него кровь.

Я поднимаюсь на ноги, спотыкаясь, подхожу к копу и пытаюсь оттащить его от Адама. Бью его по голове и уху. Это не действует. Лицо Адама залито кровью, а правый глаз уже заплыл и закрылся. Он пытается остановить удары, но ему не сравниться с этим человеком, полным ярости.

Я снова бью офицера, и на этот раз он на секунду останавливается, оглядываясь на меня. Его глаза арктически-голубые и покрыты красными капиллярами. Он отталкивает меня, не говоря ни слова. Как раз в тот момент, когда я врезаюсь в стену, в допросную с шумом врываются шериф Стивенс и его заместитель Хадсон. Они отрывают мужчину от Адама, который почти выведен из строя.

– Помощник шерифа Саммерс, прекратите это немедленно! – командует Стивенс, загоняя его в угол. Хадсон тоже удерживает коллегу.

Врывается еще пара полицейских, чтобы сдержать этого разъяренного человека. На лбу и шее у него выступают вены, пронзительные яростные глаза налиты кровью, со лба капает пот. Он дышит с такой интенсивностью, что кажется, может упасть в обморок. Я никогда не видела столько гнева. Он издает раздраженное рычание. Его губы сжимаются в глубокий вдох. Ноздри раздуваются так широко, что могут порваться. Его лицо искажается, и он издает вой. Этот человек ломается прямо у нас на глазах. Слезы льются из его глаз. Сопли капают у него из носа. Его тело теряет напряжение и превращается практически в лужу. Шериф, помощник шерифа и офицеры перестают его сдерживать. Хадсон помогает ему подняться.