Почти как люди: Фантастические романы
Шрифт:
— Да.
— Говорит Брэдшоу Картер. Из Милвилла. Мы сегодня утром разговаривали. У барьера.
— Ну конечно, я помню, мистер Картер. Чем могу быть вам полезен?
— Дошел слух…
— Распространилось множество разных слухов, Картер, до меня тоже их доходит немало.
— …что на Милвилл сбросят бомбу. Сегодня утром генерал Биллингс сказал…
— Да, — не в меру спокойным тоном произнес сенатор, — я тоже это слышал и был весьма встревожен. Но никаких подтверждений не последовало. Это
— Попробуйте стать на мое место, сенатор. Вам неприятно это слышать — и только. А нас это кровно касается.
— Понимаю, — сказал сенатор.
Я так и слышал, как он мысленно спорит сам с собой.
— Скажите мне правду, — настаивал я. — Решается наша судьба.
— Да, да, — сказал сенатор, — Вы имеете право знать. Этого я не отрицаю.
— Так что же происходит?
— Достоверно известно только одно. Между атомными державами ведутся совещания на самом высоком уровне. Это условие пришельцев, знаете, для всех — гром среди ясного неба. Разумеется, совещания эти совершенно секретные. И вы, конечно, понимаете…
— Ну ясно, — сказал я, — Обещаю вам…
— Да нет, не о том речь. Еще до утра газеты наверняка что-нибудь пронюхают. Но мне все это очень не нравится. Похоже, что там пытаются прийти к какому-то соглашению. Учитывая настроения широких масс, я весьма опасаюсь…
— Ох, пожалуйста, сенатор, только без политики!
— Прошу извинить. Я не то имел в виду. Не стану от вас скрывать, я крайне обеспокоен. Я стараюсь собрать самые достоверные сведения.
— Значит, положение критическое.
— Если этот барьер сдвинется еще хотя бы на фут или случится еще что-либо непредвиденное, не исключено, что мы предпримем какие-то шаги в одностороннем порядке. Военные всегда могут заявить, что они действовали в интересах всего человечества, спасали мир от вторжения чуждых сил. Они могут также заявить, что располагают сведениями, которых больше ни у кого нет. Могут объявить эти сведения совершенно секретными и откажутся их огласить. Опубликуют какую-нибудь подходящую версию, а когда дело будет сделано, преспокойно подождут, пока пройдет время и все уляжется. Конечно, скандал будет страшный, но они это перенесут.
— А вы сами что думаете? Чья возьмет?
— Понятия не имею! — сказал сенатор. — Мне не хватает фактов. Я не знаю, что думают в Пентагоне. Не знаю, какие факты есть у них. Не знаю, что представители Генерального штаба сказали президенту. Совершенно неизвестно, как поведут себя Англия, Россия, Франция.
На минуту в трубке стало тихо и пусто. Потом сенатор спросил:
— Не можете ли вы там, в Милвилле, со своей стороны что-либо предпринять?
— Можем обратиться с воззванием, — сказал я, — Ко всем, широко. Через газеты, по радио…
Мне показалось — я вижу, как он качает головой.
— Это
Он попросту боится, что мы спутаем все карты, вот в чем суть. Хотят, чтоб все было шито-крыто.
— И притом нет достаточно веских доказательств… — продолжал сенатор.
— А вот Дэйвенпорт думает, что есть.
— Вы говорили с Дэйвенпортом?
— Нет, не говорил, — со спокойной совестью ответил я.
— Дэйвенпорт в таких вещах не разбирается. Он — ученый, привык к уединению, вне стен своей лаборатории он теряется…
— А мне он понравился. По-моему, у него и голова, и сердце на месте.
Эх, зря я это сказал: мало того что сенатор напуган, теперь я его еще и смутил.
— Я дам вам знать, — сказал он довольно холодно. — Как только сам что-либо узнаю, извещу вас или Джералда. Я сделаю все, что в моих силах. Думаю, что вам не о чем тревожиться. Главное — старайтесь, чтобы барьер не сдвинулся с места, главное — сохраняйте спокойствие. Больше вам ни о чем не надо заботиться.
— Ну еще бы, сенатор, — сказал я.
Мне стало очень противно.
— Спасибо, что позвонили. Я буду поддерживать с вами связь.
— До свидания, сенатор.
И я положил трубку. Джо смотрел вопросительно. Я покачал головой.
— Ничего он не знает и говорить не хочет. Я так понимаю, ничего он и не может. Не в его власти нам помочь.
По тротуару простучали шаги, и тотчас дверь распахнулась. Я обернулся — на пороге стоял Хигги Моррис.
Надо же, чтобы в такую минуту нелегкая принесла именно его!
Он поглядел мне в лицо, перевел глаза на Джо и снова на меня.
— Что это с вами, ребята?
Я в упор смотрел на него. Хоть бы он убрался отсюда! Да нет, не уйдет…
— Надо ему сказать, Брэд, — услышал я голос Джо.
— Валяй, говори.
Хигги не шелохнулся. Он так и остался у двери и слушал. Джо рассказывает, а Хигги стоит истукан истуканом, глаза остекленели. Ни разу не пошевелился, не перебил ни словом.
Наступило долгое молчание. Потом Хигги спросил:
— Как ты считаешь, Брэд, могут они учинить над нами такое?
— Могут. Они все могут. Если барьер опять двинется с места. Если еще что-нибудь стрясется.
Тут его как пружиной подбросило: