Почти луна
Шрифт:
— Мы сядем в машину, — сказал он. — Мы не будем говорить. Я отвезу тебя в Уэстмор. Когда с тобой свяжутся, ты удивишься. Не изображай горе. Когда полицейские до тебя доберутся, они уже узнают, что ты не стала бы горевать. Лучше изобрази оцепенение или что-нибудь в этом роде.
— Но я стала бы горевать, — возразила я. — Я горюю.
— Садись в машину.
Я села на пассажирское место. Джейк включил зажигание и осторожно подал назад по гравию, пока мы вновь не выехали на дорогу.
— Девочек я беру на себя. Не знаю, что им скажу. После
— Джейк… — начала я.
— Хелен, я ничего не хочу сейчас слышать. Я не виню тебя за то, что ты сделала. Чего я хочу, так это уменьшить ущерб. У меня есть своя жизнь. Мэнни — твоя история. Я не стану заговаривать о нем, и я не знаю о нем. Будь что будет. Я не собираюсь сваливать вину на другого.
Мы доехали до Финиксвилль-Пайк. Проехали мимо дома Натали. Машина Хеймиша стояла на дорожке. Когда мы проезжали бывшую среднюю школу девочек, я взвилась.
— Итак, ты хочешь, чтобы мы выкрутились, но не намерен искать реальные способы это сделать!
— Ты убила ее, Хелен, не я. Никаких нас нет.
— Она была моей матерью!
— Вы как раз есть — вы вдвоем, тили-тили-тесто!
Мы пересекли четыреста первую и проехали мимо кладбища имени Хаима Соломона, [33] которое протянулось вдоль дороги на четверть мили. Осенний день становился превосходным. Воздух был бодрягцим и свежим, солнце то пряталось, то выглядывало из-за легкой дымки облаков.
— Когда ты начал работать на улице со льдом и листьями, я думала, дело во мне.
33
Хаим Соломон (1740–1785) — торговец, сын раввина, финансировавший колонии во время Войны за независимость. Умер в Филадельфии, Пенсильвания.
— Ты ошибалась.
— Ты перестал меня рисовать. Я чуть не сдохла. Как будто ты хлопнул дверью перед моим лицом и даже не задумался.
— Работа приводит меня в разные места, Хелен, вот и все. Рисование всегда было лишь дорогой к другим вещам.
— Не понимаю, как ты перешел от обнаженной натуры к ледяным хижинам и драконам из дерьма.
— В миллионный раз говорю, они были из грязи, а не из дерьма и нравились Эмили.
— Идеальная маленькая Эмили, — сказала я.
И в тот же миг пожалела о своих словах.
Справа от нас каркасный амбар гнил посреди ступенчатого поля. Мне хотелось подбежать к нему и исчезнуть, как в конце концов исчезнем все мы, как исчезли мои отец, а теперь и мать, утонули в невоспетой истории края.
— Извини, Джейк, — отчаянно попыталась я. — Я не хотела. Я беру свои слова назад. Я люблю тебя.
— Ты знаешь, через что заставила ее пройти? Как цеплялась за нее? Она рассказала мне, что ты забиралась к ней в постель по ночам и рыдала.
Я увидела себя. Мне было двадцать семь, двадцать
— Ты бросил нас, — сказала я, тщетно пытаясь защититься.
— Мы бросили друг друга, Хелен. Вспомни, мы бросили друг друга.
— И ты бросил девочек. Возможно, я несовершенна, зато не свалила, чтобы стать каким-то трахнутым божком художественных кругов. При этом Эмили, похоже, вручила тебе приз за жизненные успехи.
— Я никогда его не хотел.
— Чего?
Машина замедлила ход. Джейк не смотрел на меня.
— Развода. Я никогда не хотел развода. Я предоставил тебе решать, но я никогда его не хотел. Твой отец это знал.
Он уставился на руль у себя в руках. Что-то обрушилось внутри его. Я видела это по его лопаткам. Я потянулась и положила руку на середину его спины. Вспомнила, как касалась его, как он любил класть мне голову на грудь и говорить о том, что хочет изваять, построить и сделать. Я убрала руку. Мы ходим кругами. Надо сосредоточиться.
— Ладно, — сказала я. — Что мы делали сегодня утром? Почему меня не было дома последний час или около того? Нам надо сейчас уговориться обо всем этом.
— Узнаю свою Хелен — бьется, как львица.
— Они захотят узнать.
Он повернулся ко мне.
— Мы ездили завтракать?
— Нас кто-нибудь должен был видеть. Нет, мы куда-то поехали и занялись любовью. Это случилось внезапно, — предложила я.
— Ты рехнулась?
— По-моему, дальше некуда.
Я велела Джейку пропустить машину, ехавшую в противоположном направлении через мост с односторонним движением, после чего показала ему поворот на Уэстмор.
— Мы поехали на мое любимое место с видом на атомную станцию и занялись любовью, — настаивала я.
— А как мои отпечатки оказались на ее окне?
— Ты заехал вчера. Она попросила кое-что починить, и ты починил, ради старого доброго времени.
— Довольно неуклюже. Не сомневаюсь, они проверят.
— Можешь придумать что-нибудь получше?
Когда мы доехали до колледжа, было пятнадцать минут десятого. Оставалось убить сорок пять минут до урока рисунка с натуры Таннера Хаку. Мне предстояла серия трехминутных стоячих поз, большинство которых казались смешными, например прижимать полотенце к боку или притворяться, что я только что вышла из ванной и расчесываю волосы.
— Я приеду забрать тебя, как если бы ты не ожидала никаких новостей, способных изменить наши планы.
— А если копы приедут?
— Делай вид, что совершенно не в курсе. Ты не знаешь, кто убил твою мать.
— И надеюсь, что миссис Касл рассказала им о Мэнни.
Джейк кивнул.
— Не говори мне об этом.
— Хорошо, это мое личное дело.
— Да. В смысле, я не знаю.
Мы припарковались рядом с чьей-то машиной у студенческого союза. За нами встала машина, в которой гремел хип-хоп.