Почти любовь

Джиллиан Алекс

– Ладно, уговорила. Дам тебе возможность поиграть в доктора, – усмехнувшись, сдаюсь я и съезжаю на дублер.

Припарковавшись на стоянке возле Макдака, передаю Олесе автомобильную аптечку и смиренно протягиваю руку. Она действует на удивление быстро, четко и профессионально, словно обрабатывать раны для нее привычное дело.

– Мне иногда приходится работать в приютах для бездомных. Туда приходят люди с улиц, и почти всем необходима медицинская помощь, – заметив мой удивленный взгляд, объясняет Веснушка.

– Не боишься заразу подцепить? – интересуюсь я, наблюдая, как она ловко и аккуратно накладывает бинт.

– У нас есть четкие инструкции по безопасности, – сухо произносит Олеся, отпуская мою руку. – Готово.

Ничего серьёзного. Заживет быстро, – ободряюще улыбается она.

– Завтра ассистирую Маковецкому на серьёзной операции во второй половине дня. Сто процентов не допустят. – разглядывая забинтованные пальцы, делюсь своими опасениями.

– Лучше предупреди заранее, чтобы тебя заменить успели, – советует Олеся. – Тебе как минимум неделю нельзя работать в перчатках.

– А то я сам не знаю. Ладно, хер с ним. Буду карты пациентов заполнять, – озвучиваю тоскливый прогноз на ближайшие несколько смен.

– Вот и правильно, мудрое решение, – хвалит меня Олеся.

– Ты, кстати, своих предупредила, что со мной уехала? – переключаюсь на другую тему. – А то увидят твою машину без хозяйки, тревогу поднимут.

– Я написала маме, что моей подопечной понадобилась срочная помощь, машина не завелась, и пришлось уехать на такси.

– Она поверит? – скептически спрашиваю я. Олеся уверенно кивает.

– Поверит. У нас не принято врать друг другу.

– И часто ты этим пользуешься? – хитро прищуриваюсь, разглядывая миловидное лицо, на котором особенно ярко выделяются крупные выразительные глаза.

– Исключительно в благих целях. Не хочу, чтобы родители волновались по пустякам, – совершенно искренне признается Олеся.

– Именно поэтому ты решила съехать с элитной родительской трешки на Арбате в общагу? Чтобы они не волновались по пустякам? – подливаю немного дегтя в слишком приторный чан с медом. Застигнутая врасплох моим вопросом она недовольно поджимает губы. – Не злись, Веснушка, я и сам в твоем возрасте стал жить отдельно. Тоже, кстати, начинал с общаги. Полгода продержался…

– Пока не выгнали, – не дав мне договорить, с триумфом заявляет Леся, решив блеснуть своими познаниями о моей нескромной персоне. – О тебе там не забыли, Страйк, – лукаво улыбается она.

– Собираешь слухи? – наигранно возмущаюсь я.

– Слухи бегут впереди тебя, Кравцов, – небрежно фыркает Веснушка.

– А ты у нас святая невинность?

– Ангел во плоти, – ее невозмутимой уверенности можно только позавидовать. – В отличие от тебя, у меня идеальная репутация. Ни одного темного пятнышка, никаких скандальных слухов, – без зазрения совести хвастается Олеся.

– Чиста, как Дева Мария, – иронично подытоживаю я, двигаясь к разговорившейся Веснушке, пока не упираюсь бедром в разделяющую панель. – Тихоня и скромница, спасающая всех несчастных и обездоленных. Благодетельница. Защитница. Идеальная дочь.

– Это такой завуалированный стеб? – почувствовав подвох, Олеся настороженно сдвигает брови, но не спешит трусливо отпрянуть, продолжая неподвижно сидеть вполоборота ко мне с прямой спиной и вопросительным выражением в глазах.

– Нет, просто удивляюсь, как ты такая правильная и высокоморальная дала мне на первом свидании? Что-то тут не сходится, Лесь, – низким бархатистым голосом говорю я, опускаю взгляд на нежные губы, вспоминая, какими податливыми и бесстыжими они могут быть, лениво сползаю ниже, по оголенному плечу к груди. Если на Олесе и есть бюстгальтер, то очень тонкий, потому что через хлопковую ткань футболки я вижу очертания ее сосков. От настойчивого внимания они твердеют и приподнимаются буквально за считанные секунды. Воздух в салоне раскаляется до температуры плавления. Олеся плотно сжимает бедра, и мой член мгновенно распознает это движение, как готовность «святой невинности» принять его как можно глубже. Я сглатываю, облизывая губы. В горле сухо, как в пустыне, в брюках невыносимо тесно.

Как так, бл*ь? Я до нее даже не дотронулся. Надо срочно исправлять… Обхватив Веснушку за шею, резко тяну ее на себя. Накрываю горячие губы своими, целую глубоко и жестко, толкаясь языком в теплую полость рта. Она отвечает скованно, оторопев от неожиданности. Перехватив контроль, я усиливаю натиск, имея нежный рот как заблагорассудится. От сумасшедшего желания закипает кровь, вынуждая меня действовать напористо и быстро. Рывком задираю ее футболку и грубо сжимаю грудь через кружево белья, нетерпеливо дергаю чашечки вниз, заставляя круглые мячики выпрыгнуть из тесного убежища. Чееерт, стояк натягивает ширинку так, что та вот-вот лопнет. Одурев от похоти, я хриплю что-то нечленораздельное, поглаживая твердые соски. Отстраняюсь, чтобы посмотреть на охренительно упругую тройку с идеальными острыми вершинками, и почти с завистью наблюдаю за собственными пальцами, ласкающими безупречную грудь. У меня реально крышу сносит от этого зрелища, предохранители горят, мозг вырубается, оставляя голые инстинкты. Я нетерпеливо тянусь к припухшим губам, одновременно дергая пуговицу на ее джинсах. Но вместо мягких нежных губ целую пустоту.

– Саш, стоп! – отклонившись назад, Олеся толкает меня в грудь. Не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы частично прийти себя. Именно частично, потому что некоторые части моего тела, включая заработавший мозг и каменный член, не готовы смириться с обломом. – Мы поесть собирались, а не потрахаться, – напоминает Леся, суетливо поправляя свою одежду. Заметив мой свирепый взгляд, девушка торопливо добавляет: – Я тебя не динамлю. Ты сам пристал, – она пытается выглядеть уверенной и независимой, но пылающие щеки и огромные, как переспелые вишни, зрачки рассказывают совсем другую историю. – Слушай, я думала, что тебе моральная поддержка нужна. Поэтому и поехала, – выдает очередное оправдание. – Если бы знала, ни за что бы не села в эту шмаровозку.

Олеся начинает нервничать из-за отсутствия какой-либо реакции с моей стороны. Я молчу, потому что попросту не в состоянии выдавить ни слова. Мне даже начинает казаться, что я слышу, как звенят мои несчастные яйца. Не динамщица она, как же.

– Ты в порядке? – встревоженно спрашивает Олеся, так и не дождавшись ответа на предыдущие реплики. Я выразительно показываю взглядом на свою вздувшуюся ширинку и мрачно ухмыляюсь, заметив, как вспыхивают ее щеки. – Сам виноват. Вот и мучайся теперь, – неожиданно раздражается она и, сложив руки на груди, отворачивается к своему окну. – Отвези меня обратно, – капризно требует маленькая стерва.

Вы посмотрите на нее. Еще и обиженку из себя строит. Стиснув зубы, я завожу свою «шмаровозку» и выезжаю с парковки.

– Нет секса, нет бургеров, да, Саш? – дерзит обнаглевшая Веснушка, стреляя в меня ядовитым взглядом.

– Фастфуд содержит большое количество консервантов, усилителей вкуса, красителей, которые не приносят пользу организму. Кроме того, подобная пища вызывает привыкание. Если не хочешь через пару лет превратиться в жирную корову, постарайся питаться полезными продуктами, – выдаю я самую длинную за нашу поездку речь.

– Хамло, – огрызается Леся.

– Малолетка безмозглая.

Олеся

Это я? Я – малолетка безмозглая? А он-то сам кто? Нарцисс недоделанный. Двадцать семь лет, а ума нет и не предвидится.

Еще ни один парень не доводил меня до крайней стадии бешенства, хотя пытались многие. Я – добрый человек, мне, вообще, не свойственны агрессивные эмоции и животные инстинкты, но Страйк умудрился пробудить и то и другое одновременно. Невыносимый человек. Наглец и эгоист, каких поискать. Грубиян, бабник, самодовольная сволочь. А я… я просто дура. Наивная малолетка. Все-таки правильно он сказал. С моим жалким опытом от таких, как Кравцов, надо держаться подальше.