Почти любовь
Шрифт:
Я: С чего бы?
Страйк: Ты не шутила про прыжки с парашютом?
Я: Нет, а ты решил попробовать?
Страйк: Честно? Мне слабо. А ты смелая. Если не против, я хотел бы посмотреть, как ты прыгаешь.
Я: Ты меня даже не разглядишь, Страйк. Это провальная вторая попытка.
Страйк: Третью можно?
Я: Валяй. Я сегодня добрая.
Страйк: У меня вторую неделю бессонница. И все из-за тебя.
Я: Мне тебя пожалеть? Ты же врач, выпиши себе снотворное.
Страйк: Лучше пожалеть. Так меньше вреда для здоровья. Мне, чтобы работать, ясная выспавшаяся голова нужна. Ты, вообще, в курсе,
Я: Уже? А я думала, что ты до сих пор утки из-под больных выносишь и перевязками занимаешься, – быстро строчу я, высунув от усердия язык.
Страйк: Я ординатуру заканчиваю через месяц, и третий год работаю в онкологическом отделении. Пока в должности помощника хирурга, жду перевод с повышением, – исчерпывающе отвечает Кравцов после непродолжительной заминки, и я тоже на время подвисаю. Неудачная шутка получилась, но он сам виноват.
Я: Серьезный выбор. В онкологии врачи выгорают быстрее, чем где-либо, – спешно реабилитируюсь я.
Страйк: Так я уже начинаю тебе нравиться? – он добавляет подмигивающий смайл и сердечко. Боже, сколько лет этому горе-ординатору? Интересно, он со своими пациентами такой же? Или это только мне повезло непонятно за что?
Я: Скажем так, третья попытка дала надежду на то, что четвертая не провалится.
Страйк: Лесь, может я что-то пишу не так, но клянусь, что впервые так долго переписываюсь. Я в этом полный ноль. Научи, исправлюсь.
Я: Кто тебе разрешил сокращать мое имя? Ты меня удивил, Кравцов. Считала, что у тебя опыта немного побольше, чем полный ноль.
Страйк: С опытом все нормально, ОЛЕСЯ. Кстати, ты знаешь, что мы тезки?
Я: Тебя Олесь зовут?
Страйк: (смеющийся смайл) Твое имя происходит от древнегреческого Александра, что означает защитница. Не благодари.
Я: Ты это только что загуглил?
Страйк: Нет, мою старшую сестру звали Олеся. Ее крестили, как Александру.
Я: Звали?
Страйк: Она умерла. Давно.
Я: Похоже, на этот раз я постоянно пишу что-то не то. Прости, не знала…, – внутри появляется щемящее чувство. Неловкость, растерянность, глубокое сочувствие. Почему мои родители никогда не говорили, что у Кравцовых была дочь? Они не могли об этом не знать.
Страйк: Мы об этом не распространяемся, – с тяжёлым сердцем я читаю ответ на свой мысленный вопрос.
Я: Что случилось? Можешь не отвечать…
Страйк: Давай закроем тему, – просит Кравцов, и мне становится еще больше не по себе.
Я: Мне правда неловко, – признаюсь открыто и абсолютно искренне.
Страйк: Все нормально. Чем занимаешься? – он к счастью меняет тему, и я с облегчением выдыхаю.
Я: Валяюсь в кровати и переписываюсь с очень странным парнем.
Страйк: Может, прогуляемся? Странный парень приедет в любое место. Только свисни.
Я: Свисток потеряла… – бросаю взгляд на часы. Половина одиннадцатого. – Почти ночь. Кравцов, ты ненормальный?
Страйк: Не поверишь, сам каждый день задаю себе этот вопрос. Тогда завтра?
Я: Завтра не получится, буду занята до вечера.
Страйк: А когда ты не будешь занята до вечера?
Я: Ты подозрительно настойчив. Мне надо волноваться?
Страйк: Очень хочу, чтобы ты волновалась из-за меня, ОЛЕСЯ.
Я: Какой-то дешевый подкат, Кравцов, и вовсе необязательно мое имя писать заглавными буквами.
Страйк: Спасибо, буду спать, как младенец. Напишу завтра, Веснушка.
Я вряд ли отвечу, – ухмыляюсь про себя и прячу телефон под подушку. Закрыв глаза, по привычке пытаюсь воссоздать в памяти лицо своего парня, но воображение на этот раз вероломно дает сбой, и вместо сероглазого шатена, по которому одержимо сохну больше двух лет, я вижу самодовольную наглую физиономию Кравцова с заносчивой ухмылкой и похабным взглядом черных глаз. И снова меня охватывает этот странный мандраж, как во время переписки. Глупая улыбка растягивает губы, в животе предательски теплеет. Стыдно признаться, но в нем есть что-то такое… Не, так не пойдет!
Прочь из моих мыслей, Страйк!
Брысь, я сказала!
Ну, пожалуйста…
Ладно, хрен с тобой. Оставайся. Все равно ты никогда не узнаешь, что я с тобой творила этой ночью. В своих фантазиях, разумеется.
Глава 2
Кравцов
– Слушай, я для кого этот центр развивал? Столько лет и сил угробил? Ты хоть понимаешь, кто наши пациенты? И какие деньги ты можешь там зарабатывать? На кой хрен ты в онкологию поперся? Хирурга, бл*ь, гинеколога в нашей семье еще не было. Выделиться решил? Тебя пока до серьёзных операций допустят, поседеть успеешь, а тут все уже готово. Приходи и работай, – лютует отец, меряя шагами гостиную. Мама только за сердце хватается, вжавшись в спинку белоснежного кожаного дивана. Ничего нового. Как Кравцов-старший беснуется, остальным только по углам прятаться остается.
– Пап, давай не начинай. Тебе о моем решении давно было сказано. Я еще и в аспирантуру пойду, а ты дальше силикон в сиськи и задницы закачивай и панику не разводи на пустом месте, – мне каким-то чудом удается не сорваться и выдержать спокойный уверенный тон.
Вот тебе и отцовская гордость, и поддержка. Зашибись у нас семейка. Мать всю жизнь в анестезиологах продержал, хотя она могла покруче карьеру построить, но нет, Сереже надо помогать, а Сережа хрен на нее забил. Живет на две семьи и в ус не дует. Главное, все в курсе, включая законную жену, но делают вид, что это норма в современном обществе.
– Ир, ты посмотри на этого идиота, – изрыгает отец гром и молнии, а на деле впустую сотрясает воздух. – Ученую степень он захотел. Напомнить, кто тебя содержал, за учебу платил, пока ты по клубам и бабам шарился? А теперь самостоятельный стал? Не припозднился, Саш? Я в твои двадцать семь частный медицинский центр уже открыл, дом этот отстроил, дерево посадил и сына родил, а ты до сих пор на папкиной машине ездишь, герой.
– Сам родил или помог кто? – потерев переносицу, остужаю отца ледяным взглядом. К подобным выбросам «праведного негодования» родителя мне не привыкать. Манера воспитания у него такая, как котёнка в каждый угол носом тыкать и попрекать. Если в рот ему не смотришь и не киваешь, значит, дурак. Дед дома в семье такой же бешеный был, зато в клинике психиатрии Корсакова его запомнили как исключительно внимательного психиатра. Яблоко от яблони, как говорится, но я надеюсь, что подальше упал.