Почти любовь

Ромашин Аристарх

Говорят, что мужчины не плачут. Не верьте этому. Мужчины плачут. Плачут, как и все живые люди. Я плачу над каждым трогательным моментом в фильмах о любви. Плачу, проклиная сценаристов или писателей, написавших трогательные истории. И все же я считаю, что всепоглощающую любовь придумали писатели. В жизни такой любви нет. В жизни все прозаично и скучно.

Наши с Викторией пятничные встречи не запрещали нам знакомиться с новыми партнерами. В один из походов в ночной клуб я познакомился с привлекательной девушкой, которая все выходные и несколько будничных дней была

со мной. Но вот что странно. Я напрочь забыл, как её зовут, хотя она три раз называла мне свое имя. Больше того, я несколько раз назвал её чужим именем.

– Не Виктория, – поправляла она меня. – Мое имя Виолетта. Кто такая Виктория?

– Не важно. Прости.

Оставшиеся дни я был один. Поймал себя на том, что постоянно думаю о Виктории. Боролся с желанием написать ей смску, но так и не написал. Не люблю навязываться. Мысленно вернулся к прошлой пятнице. Виктория, удивив меня тем, что тоже слушает лекции Черниговской, не дала мне до конца высказать мысль. Если не человек принимает свои решения, а это делает его мозг, тогда мое мировоззрение, что в жизни настоящей любви нет, хранитель моего спокойствие сформировал, основываясь на каком-нибудь факте из моей жизни. Мне было интересно – на каком. В тот вечер я хотел рассказать Виктории, что записался к психологу. Не к кому попало, а к старому знакомому. Записался, чтобы разобраться с тараканами в моей голове.

ГЛАВА 2

Психолог Илья Пукас, выслушав меня по телефону, с радостью вызвался помочь.

Работал Илья в центре Москвы.

– Присаживайтесь, – предложила зеленоглазая секретарша. – Илья Егорович скоро освободится.

– Спасибо, – поблагодарил я.

С Ильей меня когда-то познакомила одна из моих многочисленных пассий. У нее были проблемы со сном. Первое время мы решали проблему вместе, потом она надумала решать сама, предварительно порвав со мной. А контакт остался. Она рассказывала мне, что одноклассники, а потом и однокурсники издевались над фамилией Ильи, обзывая его «пуком». Но Пукас никогда не срывался. Ему волшебным образом удавалось всегда оставаться спокойным. Время шло. Пукас стал ведущим психологом, а все, кто смеялся над ним – его пациентами.

Коричневая дубовая дверь, разделяющая приемную и кабинет Ильи, открылась, и к нам вышла женщина лет сорока.

– Спасибо вам огромное, Илья, – обернувшись, поблагодарила она. – До встречи в следующий четверг.

– До встречи. И помните, думать надо только о хорошем.

– Да, спасибо! – женщина закрыла дверь, попрощалась с секретаршей и ушла.

– Можете войти, – разрешила зеленоглазка.

Серые занавески в кабинете Ильи поглощали свет, из-за чего комната утопала в полумраке. Но это не мешало Пукасу излучать тепло и позитив. Синие дружелюбные глаза. Длинные черные ресницы, которым позавидовала бы любая женщина. Волевой подбородок. Если бы Илья не стал психологом, то я больше чем уверен, что он мог бы податься в профессиональные модели.

– Здравствуй, Василий! – поприветствовал он меня. – Никогда бы

не подумал, что главному Дон Жуану Москвы понадобится помощь психолога.

Мы пожали друг другу руки.

– Всему свое время, – сказал я.

– Что верно, то верно, – согласился он. – Присаживайся.

Я плюхнулся в мягкое кресло.

– Работаешь или все еще нет? – спросил Илья.

– А ты бы работал, получив в наследство три квартиры в центре Москвы? В одной живу. Две сдаю. Денег достаточно.

– Все на женщин тратишь?

– Нет, не все. Раз месяц делаю пожертвование в разные детские дома.

– Интересно… – нахмурился Илья и стал что-то записывать в блокнот.

– Ты так незаметно начал сеанс? – восхитился я.

Илья улыбнулся и ответил:

– Это я так разогреваюсь.

– Хорошо, – сказал я, позволив креслу поудобней обнять мое тело.

– Почему ты делаешь пожертвование?

Я пожал плечами.

– Заметил, что даже несмотря на посещение различных вечеринок, у меня остается достаточная сумма.

– Интересно, – снова что-то записал Илья, – продолжай.

– Вначале я накопил на машину. Потом сделал ремонт. Несколько раз обновлял гардероб. Нанимал репетиторов на дом, чтобы выучить несколько иностранных языков. И однажды проснулся среди ночи с ясным пониманием того, что хорошо бы начать делать добро.

– Делать добро можно разными способами, – сказал Илья. – Например, пожелать кому-нибудь доброго утра – тоже добро.

– Согласен. Но я такое добро все время делаю. Хотелось чего-то большего.

– Интересно, – Илья снова что-то чиркнул в блокноте. – Есть у тебя предположения, почему ты избегаешь серьезных отношений с женщинами?

– Может, боюсь ответственности.

– Возможно, как вариант, – кивнул Илья. – Ещё?

Я призадумался.

– Боишься измены? – спросил психолог.

– Нет. Я считаю, если женщина изменяет, то в этом всегда виноват мужчина, значит, он был недостаточно внимателен к ней.

– Хорошо, – сказал Илья. – Женщины когда-нибудь изменяли тебе?

– Если даже изменяли, то я об этом ничего не знаю.

– Как ты относишься к тому, что женщины первыми бросают тебя?

– Нормально, – ухмыльнулся я. – Это они думают, что бросают меня.

Илья улыбнулся.

– Понимаю. Хорошо. Окунемся в океан твоего прошлого?

– Я не против. Только вряд ли ответ на вопрос прячется не дне океана моей памяти, – подхватил я метафору Ильи.

– Вот и узнаем. Устройся поудобней.

– Уже. Глаза закрывать?

– Как хочешь, – сказал Илья и откинулся назад.

Окно с серыми занавесками находилось за спиной Ильи. Когда Пукас откинулся в кресле, полумрак окутал его лицо. А тонкая полоска света, проникающая через прорезь между занавесками, ослепила меня. Возникло ощущение, что я остался один на один со своей душой.

Я закрыл глаза.

– Твои родители держали домашних животных?

– Да, – ответил я.

– Расскажи об этом.

– У нас был кот. Такой красивый и забавный. Отец подарил мне его на десятилетие. Я прозвал его «Царем».