Почти мертвы
Шрифт:
Лестницу на второй этаж покрывал ковер, но я все равно поднималась очень медленно. Физиотерапевт велел не нянчиться с коленом – чтобы нога стала сильнее, нужно превозмогать боль. Но я все же слегка оперлась на перила, отметив, какие они гладкие и широкие.
Наверху было три спальни. Первые две обычного размера, правда, к ним примыкали ванные и балконы, поэтому они казались больше. А хозяйская спальня находилась в конце коридора. Я распахнула дверь и застыла на пороге.
Я знала, что там будет большая двуспальная кровать, что-либо другое в таком пространстве смотрелось бы
У подножия кровати стоял сундук для одеял. А чуть подальше – диванчик в стиле шебби-шик напротив камина, обрамленного стеклянной мозаикой, напоминающей разбитое лобовое стекло. Скорее целая квартира, а не спальня, и я задумалась, что мне делать с двумя гардеробными, если я теперь одна. Хватит ли выделенных мне денег, чтобы заполнить их новой одеждой? И зачем она мне?
Я села на кровать и посмотрела на стеклянную дверь, ведущую на балкон, больше похожий на террасу. Там был коврик из искусственной травы и два шезлонга. И вид на деревья и небо. Я невольно задумалась… Что это? Дом мечты или личная тюрьма?
А моих секретов хватит, чтобы заполнить весь этот огромный дом.
Три месяца назад
На тротуаре уже собрался народ. Это была узкая улица в спальном районе, с одноэтажными домами-коробками, разбросанными среди видавших виды оштукатуренных многоэтажек. Над моей головой на проводах качалась пара кроссовок. Кто-то однажды сказал – мол, это значит, что здесь продают наркотики, но не знаю, стоит ли этому верить. Ведь если этот парень знает, то и наркоконтроль тоже в курсе, верно?
Я припарковал «Рендж Ровер» на безопасном расстоянии и пошел дальше пешком. Я осмотрел зевак: голоногая парочка в одежде для пробежки, пожилая дама с тележкой для покупок, женщина в сарафане, темных очках, сандалиях и с татуировками на руках, и три подростка, которые наверняка должны быть в школе.
Еще несколько зрителей таращились из дверей и с террас. Всего я насчитал девятерых. Один из них, темноволосый мужчина в новеньком спортивном костюме, направил на обломки телефон, вероятно, надеясь привлечь подписчиков в «Твиттере» видеозаписью с места кровавого происшествия. Вряд ли он известный блогер, но такие записи быстро разлетаются по всему интернету, поэтому я держался от его камеры подальше.
Я направился к полицейскому в форме, охраняющему место происшествия. В нескольких шагах от него по диагонали стояла «Скорая» с открытой задней дверью – готовилась принять пациента. А потом я опустил взгляд.
Меня тут же затошнило. Теперь я понял, зачем покойников накрывают тканью. Несомненно, этот человек погиб мгновенно. Его голова была похожа на сдутый баскетбольный мяч, а ноги согнуты как у тряпичной куклы, словно вместо костей мягкая набивка.
Я попятился, запутался в собственных ногах и чуть не рухнул на двух фельдшеров, которые клали на носилки женщину.
– Простите, – промямлил я.
Сквозь порванную блузку женщины виднелась обнаженная грудь. Колено на одной ноге забинтовано. Повязка на голове уже промокла
– Простите, – сказал я полицейскому в форме, стоящему ближе всех к телу. Мой голос дрожал, но не по тем причинам, о которых он наверняка подумал. – Женщина… Я… – Я запнулся. Мне не хотелось лгать полицейскому, однако нужно выудить из него информацию, которой он вряд ли поделится с посторонним. – Кажется, я знаю эту семью. Я хочу помочь, чем смогу. – В какой-то степени так и было. Я и правда хотел кое-кому помочь. Я же не сказал, что хочу помочь жертве. – Как ее зовут? Просто хочу убедиться, прежде чем… – Прежде чем что? Господи, что я несу? – Прежде чем свяжусь с…
Коп посмотрел на меня. На латунной табличке значилась его фамилия – Келлог, что ж, ему подходит – румяными щеками и вздернутым носом он напоминал мультяшных героев из рекламы хлопьев «Келлог». Я вспомнил ребят из моей школы, которые хотели стать полицейскими. Не сказать чтобы они были отличниками, зато могли испоганить мне жизнь, так что задирать их было бессмысленно.
– Мы сами сообщим родным, – поспешил ответить он и отвернулся.
И тут я понял, что у меня проблемы. Потому что я не сумею взять все под контроль, не зная ее имени.
Щелк-щелк. За моей спиной фельдшеры разложили носилки, как гигантский аккордеон. Они уже собирались вкатить женщину в «Скорую». Я запаниковал. Обстоятельства складывались не в мою пользу.
– Куда вы ее увозите? – спросил я женщину-фельдшера, когда она начала толкать носилки в машину. – В какую больницу?
– В Пресвитерианскую в Тарзане, – отозвалась она, а потом задала вопрос, заставший меня врасплох: – Хотите поехать с нами?
Вопрос был настолько неожиданный, что я чуть не проговорился.
– Нет, я поеду на своей машине, – сказал я, подкрепляя ее догадку, что знаком с жертвой.
– Возьмете ее вещи?
Она сунула руку под простыню и достала нечто столь чудесное, что и ангелы бы запели, если б существовали.
– Да, спасибо, – ответил я.
Я протянул руку, и в порыве глупости она отдала мне женскую сумочку.
И моя первая проблема разрешилась.
Глава 2
– Я взял на себя смелость обставить тут все, – сказал я Холли, вручая ей ключ. – Не уверен, что для этого дома подойдет твоя мебель.
Я нервничал, хотя представления не имел почему. За десять лет работы с Джеком я принимал сенаторов и кинозвезд, даже одного наследного принца – людей с куда более взыскательным вкусом, чем у Холли Кендрик. И все же в ушах у меня почему-то стучал барабан.
– Ты сам все выбирал? – спросила она, не глядя на меня.
Вопрос показался мне странным.
– Нет, – ответил я.
Конечно же, я солгал. Мне не хотелось, чтобы она узнала, сколько часов я провел в магазине, выбирая образцы тканей, открывая и закрывая ящики в попытке убедиться, что они удобные. Холли и так считала меня слюнтяем, я не хотел все усугублять.