Почти правдивые рассказы
Шрифт:
– Что загрустил, профессор? – Кристина наклонилась к Алексею и поцеловала в губы. Магнитофонные шкафы скрывали их. Что случилось с ними потом …
* * *
Отель "Marriott'Inn" в Орландо представляет собой комплекс сооружений – собственно многоэтажную гостиницу в виде цветка с небоскребом в центре, полукругом спортивной зоны с цепочкой бассейнов, джакузи, душевыми, теннисными кортами. Народ там развлекался и плавал целыми днями. Дневная температура воздуха в середине апреля во Флoриде 77-78 градусов. Американцы используют шкалу Фаренгейта, что
Другой полукруг зданий – череда двухэтажных коттеджей на 8 семей или небольшие группы отдыхающих. Далее, за домиками были поля для гольфа, соединенные сетью дорожек, по которым перемещаются на электрокарах. Все в зелени многочисленных рощ и кустарников. На территории множество кафе самообслуживания, где всегда можно бесплатно перекусить. Правда, перечень блюд ограничен – каши, мюсли, выпечки, сандвичи, кофе, мороженое. Чтобы купить что-то спиртное нужно выезжать за территорию или идти в ресторан.
Они лежали на траве под деревьями на краю поля для игры в гольф и наперебой рассказывали о себе, своих интересах, где побывали, что видели .... Кристина, сбросив кроссовки лежала в объятиях Алексея, копна её золотистых волос рассыпалась у него груди. Они исходили практически всю территорию "Марриотта" и целовались при каждом удобном случае. Купались в бассейне, перекусили круассанами и на электрокаре для гольфа добрались сюда. Как молодые влюбленные, ходили везде держась за руки, или в обнимку за талию друг друга. Чопорные обыватели (они есть в любой стране) смотрели им в след с укором. Когда приближались к основному зданию "Марриотта", Кристина брала Алексея под руку и они чинно совершали променад. На груди у них красовались бейджи участников конференции "АэроСпейс".
– Алекс, расскажи мне про свою жену, – лукавая улыбка тронула губы Кристины.
– Кристина, мне нечего рассказывать, мы уже не живем вместе несколько лет, но отношения поддерживаем. После разводадочка осталась с мамой, но видимся с ней постоянно. Как-то раз после окончания средней школы мы встретились в кафе мороженное чтобы отметить это событие ..... Расскажи лучше о себе, плиз.
– Домашние зовут меня уменьшительно – Тина. Мои родители живут в Канаде и с ними мой сын, ему скоро будет шесть.
– Ты замужем? – голос Алексея дрогнул.
– Нет, мой бывший муж оказался плохим человеком. Он француз из Квебека.
Кристина была родом из Торонто. Жила с родителями, потомками украинских переселенцев, бежавших в Канаду после черносотенного погрома в Одессе. У родителей Кристины был дом в пригороде Торонто, Джорджтауне. Отец служил на каботажных рыболовецких судах радистом. Мать работала дома по хозяйству. После окончания школы Кристина училась в Квебеке, там вышла замуж, а потом, после разрыва с мужем уехала в Штаты – здесь перспективы, работа, смена обстановки.
Дед Кристины Семён Кушнер прожил до 90 лет. Он уехал с женой из России в начале века, после известных событий 1905 года в Одессе. Бабушка Евгения была русская, мать и отец считались этническими украинцами. Сначала
Когда Алексей обмолвился, что его мама жила в Одессе, и он сам неоднократно приезжал в "жемчужину у моря", – Кристина засыпала его вопросами. Её дед часто рассказывал и делился воспоминаниями за Одессу – Лонжерон, Дерибасовская, Дюк, Приморский бульвар, Большой Фонтан, Французский бульвар … – эти названия врезались ей в память, но их сущности она не понимала.
– Алекс, ну расскажи, пожалуйста "за Одессу", как ты говоришь. Ну пожалуйста! А я за это тебя поцелую. От такого предложения отказаться трудно. Они вели себя как великовозрастные дети. Алексей был старше Кристины на пять лет, а ей недавно исполнилось двадцать семь.
– У моей мамы была квартирка на углу Пушкинской и улицы Розы Люксембург 5 , – начал он, – это одно из шикарных мест города. Напротив, гостиница "Красная", сейчас кажется, называется "Бристоль". Рядом Филармония, далее парк Шевченко, Аркада с видом на море, …
5
Сейчас улица Бунина. В советское время носила название Розы Люксембург.
– В Одессе жили две мамины сестры и два брата – мои родные тетки и дяди.
– В раннем детстве мы с мамой и сестрами культурно проводили время в парке Шевченко и на пляже Лонжерон. Гуляли по Пушкинской, у Оперного театра. От театра шли к памятнику Дюка, спускались по знаменитой Потемкинской лестнице. Обратно поднимались на фуникулере. Всего не обхватить – "Одесса очень велика".
– Позже, – продолжал Алексей, – в отрочестве, образовалась шумная компания двоюродных братьев и сестер – "… вся Молдаванка и Пересыпь …" узнавали нас.
– Про Молдаванку и Пересыпь, это слова из песни про Костю моряка, – добавил он, – вот послушай:
«Шаланды полные кефали
В Одессу Костя приводил
И все биндюжники вставали,
Когда в пивную он входил»,
– напел Алексей.
– Особый образ Одессе-маме обеспечивала еврейская прослойка, значительно обрусевшая в наше время, – продолжал Алексей, – их мягкий одесский говор не спутаешь ни с кем.
– Как-то раз, прилетев в Одессу, и подходя к дому на Пушкинской, слышу голоса:
– "… Циля ты не знаешь, кто это сейчас прошёл?
– Фима, ты меня удивляешь, это же сын Зинаиды из Ленинграда, до Костеев на 4-ом этаже приехал. Вот шорох будет …"
Многие пожилые еврейские семьи жили в полуподвалах и не особенно страдали от неустроенности (или старались не показывать вида) в силу своего характера – симпатичные неунывающие люди создавали неповторимой колорит Одессы. Многое им пришлось пережить. Но, как и встарь, ближе к вечеру, когда спадала летняя жара, они пристраивались на маленьких скамеечках у своих подвальчиков и наблюдали "за жизнь".