Почти рукописная жизнь
Шрифт:
Как только я вошёл, она пригласила меня подойти, я подошёл, увидел перед Лори на столике пепельницу, в которой было много окурков. Обычная бутылка хереса была ополовинена. Лори явно захмелела. Она поднялась навстречу и сразу же спросила:
– Юджин, что ты хотел сказать этой своей запиской?
Я пожал плечами и развёл руками.
–
– Господи, Лори! – вырвалось у меня. – Я ничего подобного даже в мыслях не имел! Мне очень у тебя нравится! И я просто проинформировал тебя о том, что произошло.
– Ты мог вылить это молоко и выбросить упаковку, а я купила бы новое. Зачем понадобилось столько сложных действий ради простого молока?
– Ло-о-о-ри! – сказал я и снова развёл руками. – Как же можно выливать молоко?! Если б мои бабушка с дедушкой увидели, как я выливаю молоко в раковину или в туалет, они бы прокляли меня! – сказал я и заулыбался.
Лори отступила на полшага назад, прищурилась и буквально просверлила меня взглядом насквозь. Так она смотрела на меня секунд семь-восемь. А потом шагнула ко мне, приблизила своё лицо к моему почти вплотную, подняла вверх указательный палец правой руки и потрясла им.
– Гитлер был сумасшедшим, когда напал на Россию! – резко сказала она, развернулась и ушла восвояси.
Как я уже говорил, обычно, если я возвращался домой далеко за полночь, Лори, скорее всего, спала. Во всяком случае, дверь на её половину была заперта и оттуда не доносилось никаких звуков. Она всего несколько раз дожидалась моего возвращения, много курила в ожидании и всегда к этому времени была уже пьяненькой. Первый случай был после прочтения «Дейли телеграф», второй только что мной описан, а в третий раз она меня дождалась уже ближе к моему отъезду.
Я пришёл совсем поздно. Тогда я познакомился с Ильёй Лагутенко, который снимал в Лондоне довольно скромный домик в районе, где проживало много выходцев из Прибалтийских стран. Он очень интересно показал мне Лондон. Без него бы я многого не узнал и не смог бы сделать нескольких выгодных покупок. Он свозил меня к морю в Брайтон. Ему там очень нравилось, и он мог с блеском показать то, что ему было дорого или хотя бы приятно.
В тот вечер у меня не было спектакля, и я засиделся у Ильи. Лори сидела на диване как-то склонившись и облокотившись на подлокотник. Верхний свет она погасила
– И всё-таки ты заставляешь себя ждать, – сказала она тихим, лирическим голосом.
– Лори, я не знал, что ты меня ждёшь. Если бы знал, я бы уже давно был дома.
– Об этом надо было догадаться, – сказала она и повела взглядом поверх меня.
Некоторое время мы сидели молча. Вдруг она сморщилась, достала платок, всхлипнула, утёрла слёзы и высморкалась.
– Что-то произошло? Была нужна моя помощь? – спросил я.
– Да, была нужна! – сказала Лори после небольшой паузы. – Мне пришлось одной пойти в кино. Я смотрела фильм «Гладиатор»… – Она сделала длинную паузу. – Какой мужчина! Какой мужчина! Кстати, британский актёр… Даже удивительно! Какой мужчина! Юджин, он совсем некрасивый (она употребила слово «ugly»), он не моего типа, но какой! – И она покачала головой. – Юджин!.. Его убили! – И она заплакала в голос, сильно вздрагивая и громко всхлипывая.
Мы тогда допили с ней бутылку, почти не разговаривали, а она время от времени снова принималась плакать.
За два дня до моего отъезда Лори пригласила меня в музей на её вкус. Мы съездили и осмотрели чайный клипер «Кати Сарк». Она сказала, что давно хотела побывать на этом корабле-музее, но всё не было настоящего повода. Я оказался вполне настоящим. После музея мы немножко погуляли, замёрзли, зашли выпить кофе, но выпили пива, а потом ещё немного бренди, но она вдруг о чём-то вспомнила и куда-то заторопилась.
На самый последний мой спектакль Лори пришла во второй раз, сама купив билет. Её приход был неожиданностью и для её дочери Сары. А после спектакля она ко мне не подошла и потом тоже ничего не сказала.
По всему было видно, что у Лори с Сарой натянутые отношения или даже почти никаких. Спустя дней десять моего пребывания в Лондоне Сара сказала мне в театре, что удивляется тому, как хорошо её мать ко мне относится. По её удивлению я понял, что так Лори мало к кому относилась. И то, что она вообще хорошо к кому-то относится, явно вызывало удивление у её дочери.