Под барабанный бой
Шрифт:
Приятель и подчиненный Франкура, по прозвищу Обозный, являл собой полную противоположность — большой, грузный юноша, с круглым, румяным, почти всегда веселым лицом. Добродушный и сильный крестьянин из Боса [9] Леон Сиго мало знал и мало видел на своем веку и всему наивно удивлялся. На призывном пункте его по ошибке записали в зуавы. Никто не собирался исправлять допущенную оплошность, и молодой человек отправился в Алжир для службы в транспортном подразделении. Прибыв к месту назначения, юноша спросил напрямик:
9
Бос — территория
— Здесь, что ли, находится полк обозных солдат? — Ответом был взрыв хохота. Прозвище «Обозный» так и осталось за толстяком. С тех пор Леон Сиго потешал однополчан своей неуклюжестью и наивностью.
Пять месяцев спустя его перевели в Италию. По дороге он пережил все ужасы морского путешествия, но не стал проворнее. Даже нося форму зуава, юноша не мог избавиться от походки крестьянина, шагающего за плугом, а феску натягивал на уши, как обычную шляпу.
Когда парижанин Франкур в шутку предложил ему свой головной убор, добряк Обозный ответил как всегда невозмутимо:
— Мне не нравится… Падает все время.
Леон Сиго любил своего командира и добродушно сносил его шутки и колкости.
— Давай! Давай! — кричал капрал.
Впереди показался широкий канал. Питух обернулся и, посмотрев на колонну, протрубил атаку.
— Чертова лягушачья страна, — проворчал Франкур, решительно направляясь к обрыву.
— Я дальше не пойду, — пятясь, проговорил Обозный. — Не хочу утонуть.
Капрал сильно толкнул солдата в спину и прыгнул сам. Оба оказались по пояс в воде. Остальные последовали за ними, поднимая в воздух мириады брызг. На другом берегу кипел бой. Французам предстояло сразиться с сильным и умелым противником.
Франкур рассмеялся и ударил кулаком по воде. Тысячи мельчайших капелек с шумом взметнулись вверх.
— Как выражается наш повар, мы сделаем из них котлетки…
Горнисты не переставали играть:
Там выпить будет глотокНаверху!Там выпить будет глоток!Воодушевленные маршем, зуавы быстро выбрались на высокий берег и, перескочив через дорогу, оказались в гуще вражеских войск.
— Коли! Коли!
Скрежет металла перекрывали яростные крики наступавших и душераздирающие стоны умирающих. Австрийская колонна на протяжении ста метров оказалась выведенной из строя. Зуавы рубили саблями направо и налево, сбрасывая неприятельских солдат кого в канал, кого в реку. Десятитысячная дивизия Бурбаки [10] , сосредоточенная на правом берегу Сезии, была спасена.
10
Бурбаки Шарль (1816—1897) — французский генерал, по происхождению грек, участник Крымской войны 1853—1856 годов. К началу боевых действий его 3-я пехотная дивизия Третьего корпуса насчитывала 6627 человек.
Но Пьемонтской дивизии, засевшей в Палестро, угрожала вторая австрийская колонна. Радуясь первому успеху и все более распаляясь, зуавы двинулись на помощь союзникам. Франкур, шагавший рядом с сержантом-горнистом, произнес:
— Знаешь, мне сегодня полагается медаль.
Питух остановился, чтобы перевести дух.
— Рад за тебя, земляк!
— И я получу ее, если только австрияки не свернут мне шею.
— Что ж, давай. А я исполню ригодон [11] в твою честь.
11
Ригодон — французский старинный танец с музыкой и движениями оживленного характера .
— Думаю,
— У меня есть вода и кофе, что тебе больше по душе?
— Фу, шляпный сок… В моей фляге есть кое-что получше — водка… Молоко тигра! Держи, свистун!
— Я капельку, а потом — тебе, Обозный!..
— О! У меня разламывается голова от грохота пушек, — простонал толстяк.
— Это бывает, — успокоил его горнист. — В дни сражений всегда мучает мигрень [12] и пересыхает глотка.
— Живей, пошевеливайтесь! Мерным шагом! — Вскоре показались постройки большой фермы Сан-Пьетро, из которых австрийцы вели наблюдение за Палестро. Стреляли отовсюду, будь то жилой дом или хлев. Пламя и дым вырывались из бойниц, проделанных в стенах строений.
12
Мигрень — приступы головной боли, часто сопровождающиеся тошнотой и рвотой .
Четыре раза поместье переходило от австрийцев к пьемонтцам. Сейчас оно вновь было в руках захватчиков. Тела убитых устилали землю.
— Смотри-ка, — воскликнул Франкур, указывая на трупы, — берсальеры! Их называют «пешими охотниками Пьемонта». Похоже, они стали жертвами жестокой схватки.
Берсальеры слыли превосходными воинами. В бою с превосходящими в несколько раз силами австрийцев многим из них пришлось сложить головы.
Зуавы ураганом налетели на ферму. Каждое строение было подвергнуто интенсивному обстрелу, а затем тщательно осмотрено от подвала до чердака. Не ожидавшие такой яростной атаки австрийцы обратились в бегство.
Сквозь адский шум послышался громкий голос:
— Эй, «шакалы», подбросьте-ка огоньку для этой хибары! Поджарим ее как следует! — крикнул капитан Ларош Франкуру и Обозному.
— Сейчас, мой капитан, — ответил капрал.
Франкур насадил охапку соломы на кончик штыка, поджег и бросил на гумно [13] . Товарищи последовали его примеру. Через пять минут все хозяйственные постройки полыхали. Однако жилой дом оставался нетронутым. Чтобы отбить у врага охоту возвращаться, необходимо было спалить и его.
13
Гумно — место или строение, куда до молотьбы складывают убранные с поля хлеба.
Капрал схватил новый пучок соломы и вбежал в открытые двери. В комнатах царил страшный беспорядок. Все было перевернуто вверх дном, разбито, растоптано. Семейные реликвии [14] , бережно хранимые и передаваемые от отца к сыну, портреты, некогда украшавшие стены дома, где в мире и согласии жило не одно поколение, теперь представляли собой бесформенную груду хлама, среди которого лежали умирающие и истекающие кровью австрийцы.
Франкур остался безучастным к жестокому зрелищу. Перешагивая через тела, может быть, еще живых врагов, он повторял:
14
Реликвии — особо чтимые, дорогие по воспоминаниям вещи.
— Что ж, это война!
Его приятель Леон Сиго, по прозвищу Обозный, неотступно следовал за своим командиром. Мягкий по натуре, он не мог привыкнуть к ужасам войны.
— Все-таки лучше бы мужчины занимались делом, а не убивали друг друга и не разрушали дома. Как вы думаете, капрал?
Франкур не слушал товарища. Опьяненный борьбой, выстрелами, близкой опасностью, он устремился в глубь здания. Вступив в огромную залу, капрал резко остановился. Ему показалось… Нет, он точно слышал захлебывающийся детский плач.