Под белой мантией
Шрифт:
— Вы, русские, не просто спасли много наших людей. Вы вошли в наши сердца как верные друзья из России. Мои товарищи дали такой наказ: «Поклонитесь им низко».
Михаил Петрович Чумаков и Анатолий Александрович Смородинцев за изготовление вакцины и внедрение её в практику были удостоены Ленинской премии.
И вот за последние десять лет М. П. Чумаков только тем и занимался, что отбивался от нападок и обвинений. Тридцать пять учёных написали письмо, в котором они доказывали, что это травля большого учёного, и требовали прекратить её. А Чумакову говорят; «Это вы сами организовали!» И создали комиссию во главе с С. В результате Чумакову пришлось
Только люди, мечтающие о славе, о карьере, свой уход с должности руководителя могут рассматривать как обиду, истинный учёный не ищет славы, он не думает о карьере, он болеет за свой раздел науки и любое перемещение по должности рассматривает с точки зрения пользы или вреда науке. Если от его ухода с административной должности наука выигрывает, он будет рад такому перемещению.
У нас долгое время соблюдалось правило, когда на должность директора того или иного научного института ставились выдающиеся учёные страны. И если с этой должности уходил большой учёный, на его место, как правило, ставили также крупного учёного, большого специалиста в этой области. В последнее время этот принцип стал нарушаться. Нередко должность директора сейчас может занимать ординарный профессор, мало знакомый с научным направлением работы института и не имеющий по данной профессии серьёзных трудов. Это резко снижает научный потенциал учреждения.
Если на место талантливого приходит рядовой, то дело страдает не только потому, что он не способен руководить учреждением. Неудовлетворённость, порождённая ограниченностью, неумением работать, приводит к озлобленности, которая вместе с творческим бессилием заставит его изгонять наиболее одарённых сотрудников, чтобы на их фоне не выглядеть серо и неприглядно. Он постарается окружить себя такими, на фоне которых он выглядел бы личностью.
Давно уже настало время объективно и беспристрастно оценить работу каждого научно-исследовательского института и по-государственному, без обид, решить этот вопрос с таким расчётом, чтобы институт, где нет в руководстве учёного, созидающего что-то новое, прогрессивное в науке, расформировать, а средства передать кафедрам того же профиля для создания лабораторий, отделов, научных групп и т. д.
У Михаила Петровича вся семья — вирусологи. Жена Мария Константиновна — крупный учёный, член-корреспондент Академии медицинских наук СССР; трое сыновей — кандидаты наук.
Несколько лет в лаборатории иммунитета, которой заведует Мария Константиновна, проводятся исследования по действию вирусов на раковые клетки и изучаются энтеровирусы с позиции клеточного иммунитета. Собраны убедительные данные, касающиеся не только экспериментов, но и клиники, о положительном влиянии клеточного иммунитета на торможение ракового процесса у больных.
Я уходил из дома Чумаковых взволнованный встречей с такими духовно богатыми людьми. Был тёплый осенний вечер, я шёл по Ленинскому проспекту и думал: «Как много может человек, если он увлечён, если, не щадя себя, целиком отдаётся своему делу».
На примере этих двух академиков, во всем величии представляющих советскую науку, я хотел наглядно показать, каким требованиям должен отвечать директор научно-исследовательского института.
Тот или иной институт, без сомнения, может создаваться и существовать только тогда, когда им руководит настоящий специалист в своей области. Уходит почему-либо такой специалист, ему надо искать не менее достойную замену, иначе коллектив будет работать вполсилы, а огромные средства — расходоваться
— Очевидно, — заметил Борзенко, — настало время объективно и беспристрастно оценить полезную отдачу каждого института и по-государственному, без обид, решать вопрос о его судьбе. Не даёт ничего нового, прогрессивного науке — расформировать его, а средства передать кафедрам того же профиля для организации лабораторий, научных групп и т. д.
— Легко сказать — «без обид». Требуется немалое гражданское мужество, глубокая преданность делу, чтобы презреть собственные интересы. Часто же события подчиняет себе именно клубок страстей человеческих, не самого хорошего пошиба, замешанных и на зависти, и на непомерном честолюбии.
При нашей встрече Михаил Петрович Чумаков рассказывал, что начиная с 1967 года он почувствовал скрытую неприязнь к себе, а потом столкнулся и с её последствиями.
Михаила Петровича вынудили тратить время на то, чтобы отбиваться от вздорных нападок и обвинений. А он и в более трудный период — когда был сражён болезнью и инвалидностью — не отступался от науки. Не отступился и теперь. Надо было выбирать между функциями директора и наукой. Он выбрал науку.
Перед сходной альтернативой был поставлен и Анатолий Александрович Смородинцев. Обстоятельства сложились так, что он оставил пост директора Института гриппа, который сам же и создал, и перешёл на должность заведующего отделом. Об этом я уже рассказывал.
Как-то, находясь по делам в Москве, я узнал, что Анатолий Александрович болен. По возвращении из командировки выяснил что в последнее время у академика сдало сердце. Врач прописал лекарства, жена уложила в постель, но боли в сердце усиливались. Тогда сделали укол, ввели большую дозу сосудорасширяющих средств. Почувствовав облегчение и полежав дома ещё пару днёй, Анатолий Александрович потерял терпение и отправился институт.
Я пришёл к нему, и мы долго проговорили.
— Щемит, конечно, сердце, да что делать: надо работать, У меня много планов — болеть некогда.
Он был спокойным, бодрым, даже весёлым. Заражал своим оптимизмом окружающих.
Осмотрев его, я назначил курс лечения. Анатолий Александрович показал себя на редкость послушным пациентом — тщательно выполнил все предписания. Болезнь неохотно, но отступила…
«Надо работать. У меня много планов». В этом лейтмотив поведения истинного учёного, в какой бы ситуации он ни оказался. Для него главное — высшая цель его деятельности, всё другое имеет второстепенное значение. Он не ищет славы, не думает о карьере, не заклинивается на обидах. Он болеет душой за свой раздел науки и любые события рассматривает только с этой точки зрения.
А если меняются местами ценностные ориентации? Право, стоило бы пожалеть «дутые фигуры», коль скоро это не противоречило бы интересам порученного им дела, — им приходится, прямо скажем, несладко. Такой горе-руководитель вынужден постоянно выкручиваться, сохранять хорошую мину при плохой игре. Неудовлетворённость, порождённая творческим бессилием, неумением работать и неумением обеспечить деловой ритм подчинённого ему коллектива, приводит к озлобленности. Он начинает изгонять из своей среды наиболее одарённых, чтобы на их фоне не выглядеть серой личностью. И… рубит сук, на котором сидит. Дело хиреет, институт разрушается.