Под черной луной
Шрифт:
Его слова полоснули по живому. Да, объективно я не причастна к потере Алексом ипостаси, но все равно чувствовала за собой вину. Если бы мы тогда не встретились… И насчет Насти — я сама безумно боялась дня, когда забьется сердце ее ребенка.
— Я не выбирала свою судьбу! Не выбирала своих родителей…и создателей. Я бы не отказалась, как и ты, родиться в уютном семейном гнездышке под крылом отца. Без крови фэйри, без проклятия, — Ингвар снова хотел перебить, но сдержался, — я борюсь со своей сущностью, и если силы воли не хватит, то сама пущу пулю себе в
— Определенно, — вервольф сжал кулаки, — я не могу выгнать тебя из дома матери, но с радостью сожму руки на твоей шее.
Как мило.
— Если тебе так спокойней, я не буду общаться с Настей, но должна предупредить. Будь осторожен с суккубом. Ты знаешь, что он от вас подпитывается?
— Да как ты смеешь… — Ингвар побагровел, — упоминать…
Что его ребенок такой же проклятый, как и я? Простите, я такая неловкая! Раскаяния не было…почти.
— А как ты смеешь осуждать?
Не дождавшись ответа, я развернулась на каблуках и пошла в сторону дома.
Пульс набатом стучал в ушах, взгляд жег спину ненавистью, и я призвала всю свою волю, чтобы не сорваться и не поставить братца на место.
***
Восходящая мелодия свободно лилась сквозь навесной дизайнерский потолок студии, все выше, выше… Я была струной, а звук — моим дыханием. Вибрация уносила вдаль от этого помещения, от оценивающих взглядов Дамиана и Тамаша, на смену робости давно пришел восторг. Голосовые связки вампира прочней и эластичней человеческих, и сейчас я попросту дурачилась, испытывая их на прочность.
— Полегче. Смертные так не поют, — будто очнувшись от наваждения, проговорил Судья, я затрепетала от его голоса, — вернись на октаву ниже.
— По-моему, это прекрасно, — восторженно воскликнул румын, и неловкость вернулась, — где ты училась петь?
— В церковном хоре, — опустила глаза, но все равно чувствовала на себе перекрестье взглядов.
— Ты поешь не как хористка.
— Это врожденный талант, — повернулся к Тамашу Высший, решительно закрывая эту тему, — думаю, можно переходить к "программе".
— Ты разбираешься в нотной грамоте? — парень взял со стеллажей пухлую папку, — о, ну конечно же… конечно…
Он протянул мне несколько листов, похожих на знакомые хоровые партитуры. Вот только здесь все было написано от руки. Неужели эта вещь создавалась до изобретения печатного станка?
— Tree of life, — прочитала я название, — Древо жизни?
— Визитная карточка альбома, — охотно поведал Тамаш, Дамиан молча кивнул. Говорил он мало, и за это я была ему благодарна — каждый раз при взгляде на Судью хотелось глупо улыбаться. Действительно, так глупо…Я тряхнула головой, будто этим движением можно избавиться от лишних мыслей.
На акустической и бас-гитаре они прогнали песню два раза, чтобы я не просто запомнила мотив (при вампирской памяти требуется услышать единожды), но и разобралась со своей партией бэк-вокала.
— Драммера не хватает, — словно извиняясь, произнес Ливиану, —
— И без того очень здорово, — абсолютно искренне сказала я. Вот, значит, зачем они отлучались.
— Присоединяйся, — отдал команду Дамиан на "дубле три".
И только я собралась это сделать, дыхание перехватило. Я вчитывалась в текст песни, но видела только ровные строки каллиграфического почерка…Как на ленте-записке, что принес курьер в мой день рождения. Потрясенно, я опустила лист, которым закрывалась от высших вампиров. Атру прислал кто-то из них двоих.
С Тамашем на тот момент я знакома не была. Если даже опекун что-то обо мне рассказывал (что само по себе странно и, не буду отрицать, приятно), это не повод, чтобы делать настолько ценные подарки. На чудака румын не похож. Получается, атру отправил Дамиан. И я все это время носила его подарок. Руки ослабели, камень отозвался теплой пульсацией. Но почему он ничего не сказал? Делал вид, что его это не интересует и вообще не касается? "Дар богов", значит? Я подавила ухмылку и, снова спрятав глаза за листком, вступила на второй строчке.
Требовалось негромко выпевать текст — поначалу те две повторяющиеся фразы, которые оказались прелюдией к основному куплету. Его пел Дамиан. Низкий голос завораживал, заставляя пресловутые бабочки в животе трепетать. Потом мой мотив вплетался в рефрене. Я чувствовала себя плющом, льнущим к дубовой коре.
— Вы сочетаетесь идеально, — вынес вердикт Тамаш, когда композиция подошла к концу, я вздрогнула, — ваши голоса.
Жар хлынул к щекам, и я в сотый раз порадовалась, что внешне это никак не отражается.
Репетиция пролетела незаметно. После "Древа" — медленной проникновенной баллады, высшие продемонстрировали другую вещь, более энергичную. Я убедилась, что Светка была права. Они шикарны. Не удивлюсь, если на концерте новоиспеченные фанатки закидают их лифчиками. А меня — чем потяжелее…
Поймала себя на мысли, что почти не боюсь предстоящего выступления. Я ловила кайф от пения, от группы, от присутствия Дамиана рядом. Даже пожалела, когда Высший подал знак закругляться.
— Я напишу песню для тебя, — произнес сияющий Тамаш, зафиксировав инструмент на гитарной стойке, — ты слишком хороша для бэк-вокала.
— Одной можно не ограничиваться, — Дамиан взял у меня тексты, и наши пальцы почти соприкоснулись, напомнив о вчерашнем "прослушивании", — запишем альбом, я тоже внесу свою лепту.
Они что, соперничают? Нет, глупости какие. Просто привыкли работать вместе, и им это удается. Не скрою, во мне искрил азарт игры, когда наши взгляды случайно (случайно ли?) пересекались, и волнующее осязание тайны. Иногда от темного огня в глазах Высшего становилось не по себе. Казалось, он может подойти и попросту притянуть к себе, стянув мои волосы в узел. Предъявить права. И, о господи, я была не против. Низ живота свело судорогой. Может, если бы не это безумное желание, я бы мыслила более связно, и…