Под чёрным флагом
Шрифт:
Он продолжал стучать и орать, пока внутри дома не решили утихомирить пьяного соседа. Щелкнул замок, и дверь стала открываться внутрь, но Толя не дал находившемуся внутри человеку открыть её полностью. Он резко ударил по двери ногой, вложив в этот удар всю свою ярость и злость, и дверь, в свою очередь, также резко приложила стоящего за ней человека прямиком по лицу.
– Что же, ты сука к чужим бабам пристаешь? – продолжал Лобунько орать пьяным голосом, иногда срываясь на фальцет. Получалось у него это мастерски. – Я же люблю её, падлу, а она с тобой крутить начала.
Одновременно он оценивал обстановку изнутри. Мужчина, который пытался открыть дверь, держался обеими
С удивлением он обнаружил ещё одного мужика, довольно крепкого телосложения, который от удивления не мог ничего сказать, и молчал, глядя на пьяного идиота. Лобунько оценил его боковым зрением, и только после этого сделал вид, что лишь сейчас увидел ещё человека, и тут же полез на соперника, продолжая также орать:
– И ты, сучонок, к моей Нике захаживаешь, пока я по дальняку хожу. Урою, сука!
Но этот мужчина вдруг достал из-за пояса ствол и направил на Лобунько со словами:
– Если ты сейчас не утихомиришься, то я тебя, козёл сраный, пристрелю!
– Стреляй, сука, стреляй, – Толя разорвал на груди рубаху и стал приближаться к мужчине. – Всё равно мне без неё жизни нет, пока вы её здесь шпилите хором. Падлы вонючие! Стреляй, сука!
Он до конца разорвал рубаху и отметил краем глаза, что мужик опустил пистолет и, кажется, даже улыбнулся. Это была победа! Выстрела не будет. В припадке от бессильной ревности он упал на пол спиной и стал колотить кулаками по полу, продолжая орать и матюгаться, одновременно изгибая спину. Мужик расслабился и опустил дуло пистолета. Это он сделал зря. Молниеносным движением правой руки, Лобунько выхватил из-за спины свой ствол, и «Макаров» только разок пшикнул, причем пуля угодила прямиком мужчине в пах. Он бешено заорал и, видимо, хотел снова поднять свой ствол, но было уже поздно: каким-то невероятным движением обеих ног, которые у Толика находились уже под мужиком, он ударил по коленям этого козла. Раздался страшный треск, и мужчина всем телом грохнулся на пол. Он уже был без сознания. Первому мужчине стало чуть лучше, но тут в дом ворвались Сергей с Исаковым, не дождавшиеся приглашения Лобунько, и таксист одним ударом в челюсть вырубил его.
Лобунько поднялся с пола и стал колотить по щекам того, что валялся с перебитыми ногами. Тот стал медленно приходить в себя. В это время Исаков привел в чувство первого, который с удивлением в глазах и страхом одновременно смотрел на происходящее.
– Где женщина? – заорал Лобунько на своего.
– Да пошёл ты, – чуть слышно ответил тот Анатолию. Лобунько, не раздумывая, не тратя время на слова, поднял пистолет и выстрелил ему прямо в центр лба на глазах мужчины, которым занимался Исаков. После этого повернулся к первому и навёл ствол на него с тем же вопросом:
– Где женщина? Пристрелю, падла!
У того затряслись губы, лицо стало белее мела, он вытянул руку и показал пальцем в угол комнаты:
– В подвале.
Но это его не спасло. Лобунько также послал ему пулю в центр лба. Сергей смотрел на это молча, ничего не предпринимая. Не было у них у всех другого выхода.
Исаков тут же подбежал в то место, куда указывал второй покойник, ещё будучи живым, и увидел там крышку подвала. Тут же поднял её и через пару минут доставал оттуда Людмилу. Она была жива и уже в сознании. Женщина пыталась что-то говорить ему, но он запрещал ей это делать, вынес из дома на руках и понёс в сторону машины.
– Эх, пошмонать бы здесь, да времени нет, – сказал Лобунько.
Горючей смеси с собой они не взяли, не до этого было. Поэтому по-старинке,
Глава 3
«Глаза смерти»
Где та грань между охотником и жертвой…
После того, как Иванов отвёз Саню, Мотю и тёлку таксиста к себе в дом, где они пытались разговорить её разными способами, начиная с мягкого и заканчивая жестким, пока не пришли к выводу, что это бесполезно, он решил поехать к Быстрову. Если пытать сильнее, то она подохнет. Мёртвая она им совершенно не нужна, создаст только кучу дополнительных проблем. Надо как-то выходить на таксиста. Иначе то, что полуживая баба находится у него в подвале, ничего, кроме риска быть принятыми полицией, им не даёт и ни на йоту не приближает к таксисту. Эта сучка так и не призналась, что ей известен адрес нахождения её любовника. Пока таксист не узнает, что она у них, всё это мираж, все их потуги бесполезны. А как сделать, чтобы он узнал?
И ещё: не нравилось Кириллу теперешнее состояние его шефа. Он почти не выходит из офиса, окружил себя только своей бычьей охраной, и почему-то не горит желанием вызывать Шалого. А у Кирилла появилась идея. Надо убеждать…
Вот и сейчас «Рваный» сидел в кабинете один и о чём-то думал. Хорошо, что хоть на виски не налегает.
– О чём задумался, Владыка Мира? – вместо приветствия спросил Кирилл.
– А ты сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил «Рваный». – Сейчас у меня мысли только об одном. Как скорее замочить эту падаль!
– Я как раз к тебе по этому поводу, – начал Иванов. – Но для этого нам необходимо здесь присутствие Шалого.
– Излагай!
– Всё очень просто: если никак не взять этого урода напрямую, надо тактически схитрить, – «Рваный» с интересом слушал своего помощника, а тот продолжал излагать свою мысль. – Рано или поздно через эту бабу мы на него или он нас выйдет, и тогда мы должны сделать вид, что хотим прекратить эту войну, отдать ему тёлку, – если она к тому времени концы не отдаст, – и рассказать ему правду, кто виновник гибели его матери. И заключить с ним соглашение: мы сдаём ему Шалого, а он уезжает на свою долбаную Украину. Его это должно заинтересовать. А в действительности мы платим Шалому бабки, посвящаем его в этот план, и он вычёркивает этого урода из списка живых. А он, поверь мне, сумеет это сделать.
– Да всё я понимаю, и где-то даже согласен с тобой, но ведь это конец моему уважению среди братвы и, по большому счёту, конец настоящего бизнеса, куда мы только начали входить, да и моей группировки в целом конец.
– Напротив, хитрых и умных уважают все, – продолжал давить Кирилл. – Важен результат. А вот в противном случае мы действительно можем потерять всё. Мы уже потеряли склады, твой джип, усадьбу, уважение братвы тоже, кстати, начинаем терять. Семёнов уже не хочет иметь с нами никаких дел. Неужели ты этого ничего не понимаешь? Куда ты катишься, Володя?