Под девятой сосной в чистом поле
Шрифт:
По-моему, даже лучше, если глубоко задуматься.
– Пошли досыпать, - сказал Посошок.
Счастливый человек!
Только мы вошли в свой вагончик, только я рухнул на испуганно взвизгнувшую от неожиданности тахту, как Алешка сказал:
– Садись за стол, Дим. Показания будешь писать. Утром в прокуратуру пойдем.
– Сам пиши, - я решительно отвернулся к стенке.
– У меня, Дим, правильнописание хромает, - ответил он словами нашего любимого героя детства.
– А это документ.
Да,
– Что писать?
– вздохнул я, садясь к столу и нещадно зевая.
– Пиши: «Соседскому прокурору Метелкину…» - Он заглянул в листок, примерился.
– А чего это ты странно «прокурора» написал? Надо два «п» впереди. И два «р» в середине.
– Не лезь, - сказал я.
– Не картавый заика пишет. Диктуй.
И мы написали длиннейшее обвинительное заключение. Рассказали все, что знали и что придумали. А к этому письму Алешка приложил «квадратные» записки, рюмки со следами вина, свой заслуженный ОРМ и зачем-то папин и мамин портреты, исполненные в стиле «символизма». Закатал все это в белую материю, на фоне которой Жорик снимал матушку Ольгу и в которую потом ее завернули.
– Вот, Дим, и все, - вздохнул Алешка.
– Добавят сюда всякие экспертизы… и сбудется мечта писателя Марусина.
– Какая мечта?
– Ну, он же хотел, чтобы его охраняло государство. Пошли к прокурору.
Прокурор еще спал. Мы долго ждали, пока он проснется (минут пять, не меньше), а потом Алешка забарабанил ему в окно.
Окно распахнулось. Сонное лицо прокурора озарилось утренними лучами встававшего на востоке солнца.
– Что случилось?
– во весь рот зевнув, спросил прокурор.
– А… это вы… дети Шерлока Холмса.
– Возьмите, - сказал Алешка, кладя на подоконник сверток.
– Обвинительное заключение по делу о хищении иконы в нашем храме и о похищении матушки.
– Вашей?
– прокурор совсем проснулся.
– Нет. Батюшкиной.
Прокурор взвесил сверток в руке, подумал и сказал:
– Не возьму. Пока кирпичи не вернут, не возьму.
– Их вернули, - сказал я.
– Только перенесите их во двор. А то опять кто-нибудь подберет.
– Вы поможете?
– Нам некогда, - сказали мы в точности как Полинка.
В тот же день к терему Марусина подъехал милицейский «уазик». И вскоре уехал. Вместе с Марусиным, который, похоже, поставил последнюю точку в своем криминальном творчестве. А Жорик удрал, прихватив с собой похищенные в церкви ценности - и Евангелие в футляре, и подсвечники, и наперсный крест. Удрал прямо из своего подвала самым настоящим подземным ходом.
И в тот же день (мы наблюдали это со своего чердака) из храма вышел безмерно счастливый отец Леонид, воздел руки к небу и воздал славу
Сразу скажу - мое перо бессильно описать его радость. Думаю, даже писателю Марусину вряд ли это удалось бы.
А мы стали готовиться к приезду родителей. Я косил траву, Алешка ходил вокруг теплицы.
И вдруг кто-то повис на заборе и тяжело спрыгнул к нам во двор.
Это был большой Жорик с маленькой головой. В одной руке у него была вместительная сумка, а в другой - железный прут.
– Попались!
– сказал он злорадно.
– Сейчас за все получите! Менты поганые!
– Ложись!
– вдруг услышал я за спиной и машинально пригнулся.
Что-то просвистело над моей головой и ударило Жорика в лоб. Он рухнул как подкошенный и широко раскинул руки. Лицо его окрасилось красным.
Я сначала испугался, а потом услышал ликующий Алешкин визг:
– Они созрели, Дим!
И тут все стало ясно. Этот Давид зафинтилил в лоб Голиафу арбузом. Своей пращой. Недаром он так упорно тренировался - попасть арбузом в такую мелкую голову очень непросто.
А Алешка бежал ко мне, держа в руке другой арбуз, такой же маленький, но совсем как настоящий - зеленый в полосочку.
– Оболенские!
– кто-то окликнул нас, и в калитку вошел участковый.
– Поехали ко мне. Беру вас под охрану.
– И серьезно объяснил: - Жорика мы не смогли задержать. Он где-то рыщет по округе. И может применить к вам репрессии.
– Дядя Андрей приподнял фуражку и поскреб затылок: - И где он прячется?
– Вон там, - сказал Алешка, - под березой.
Участковый мгновенно выхватил пистолет и, крикнув нам «Лежать!», бросился к березе. Затормозил, посмотрел, обернулся:
– А что с ним?
– Арбузов наелся, - спокойно объяснил Алешка.
– Не хотите попробовать?
– предложил я.
…Добавлю только, что в сумке Жорика были обнаружены и другие ценности, похищенные вместе с иконой.
А на следующий день к терему Марусина подкатил длинный лимузин с водителем в белых перчатках и с охраной в черных пиджаках.
Из лимузина важно вышел приземистый бородатый и лысый мужчина - иностранец на вид. Он подошел к воротам и с недоумением уставился на печать с веревочками.
Мы подобрались поближе.
– Что это есть?
– спросил он своего охранника.
– Это значит опечатано. Органами власти.
– А где есть господин Маруся?
Тут выступил вперед Алешка и сказал:
– Господин Маруся находится под охраной государства. Как ценный преступник.
Приезжий иностранец отступил на шаг. Изумленно вскинул брови и тревожно пробормотал:
– А как же икона?
– Вот так!
– сказал Алешка и показал ему фигу.