Под флагом ''Катрионы''
Шрифт:
– А когда у него не стало денег на вино, – эпическим тоном продолжала Камми, – кусок хлеба и похлебку он мог получить в доме своих друзей, а друзей у него было две тысячи человек. Этот художник делал картинки для книг, которые сочинял Вальтер Скотт. Я видела у него портрет Роб Роя, он…
– Что ж ты раньше не говорила! – воскликнул Лу. В голосе его зазвучало что-то страдальческое; он произнес эту фразу с болью и тоской. – Где же теперь этот портрет, у кого?
– Ты не даешь мне договорить, – с материнским упреком проговорила Камми. – Этот портрет Вальтер Скотт подарил твоему дедушке, а дедушка…
– Кому?
Лу вскочил. Поднял
– Экий ребенок, господи!.. Дедушка подарил его сэру Томасу, твоему отцу. Сэр Томас отдал его родным Вальтера Скотта.
– А ты не заметила, Камми, Роб Рой похож на меня? Или на папу? На дедушку?..
Пожав плечами, Камми искоса оглядела Лу.
– Знаю, что тебе надо, – сказала она. – Только меня об этом лучше не спрашивай. Ты мне расскажи, что случилось на маяке, – как это допустили, чтобы люди умерли от голода…
– Роб Рой умер в тысяча семьсот тридцать третьем году… – не слушая Камми, бормочет Лу. – Сто тридцать лет назад. Мой дедушка родился… нало узнать, когда родился дедушка. И был ли у него брат…
– Была сестра, – говорит Камми.
– Сестра – это не то, сестра – это не по мужскойлинии, – машет рукой Лу и смотрит на огонь в камине, и видит что-то такое, чего не увидит никто и никогда: горные реки своей родины, хижины бедняков, бородатых людей с пистолетами за поясом. Лу прислушивается: он слышит речь этих людей, их смех, прибаутки и песни. В соседней комнате – кабинете сэра Томаса – возле большого квадратного окна, выходящего в сад, в глубоком кресле сидит отец Лу. На маленькой скамеечке у его ног, положив руки на его колени, сидит мать Лу. Она просит мужа внимательнее отнестись к сыну, серьезнее заняться его воспитанием, отвлечь его от пагубы романтизма, от всех этих старинных баллад, сказаний, легенд. Лу уже тринадцать лет, а он не ходит в школу…
– Я занимаюсь с ним дома, – говорит сэр Томас и нервно поглаживает своей ладонью руку жены. – Я не доверяю педагогам, их сухому преподаванию, равнодушию к ребенку. Как можно любить детей, когда в классе у тебя двадцать парт и за каждой двое?..
– Л у всерьез убежден в том, что он потомок клана Мак-Грегора, – жалуется жена, тяжело вздыхая и с мольбой глядя в глаза мужу. – Мальчик превращается в мечтателя. Что будет с ним!..
– С ним будет то, что положено судьбой, – спокойно отвечает муж. – В детстве мне пророчили виселицу, моя дорогая. Что касается клана Мак-Грегора, то… почему бы и нет! – Сэр Томас нагибается и целует жену в лоб. – Вот если бы я утверждал, что мы потомки Шекспира!.. То есть, не мы, а я и мой сын. Мне нравится думать так, как я думаю.
– Но твой брат смеется над этим, – нестрого вспылила жена. – Он всегда на земле, а ты где-то под облаками и туда же увлекаешь и Лу. У него слабое сердце, больные легкие. Я боюсь – он станет богемой, будет сочинять романы!
– Он будет строить маяки или сделается адвокатом, – отозвался муж. – Приватно можно заниматься и литературой. Роб Рой сочинял песни, сам писал для них мелодии – выдумывал мотивы, понимаешь? Надо бояться за нас самих, не за сына. Пока мы живы…
– Мы не бессмертны, Томас!
– Упаси нас боже от бессмертия и дай нам долгую жизнь! – не совсем серьезно, но и не шутя произносит сэр Томас.
– Ты фантазер, мечтатель! Я существо реальное, земное, но я не авторитет для нашего Лу. На первом месте ты, потом Камми. Я значу меньше, чем Пират!
– Вот это меня тревожит, – озабоченно говорит сэр Томас, прислушиваясь. Часы бьют десять раз. Лу кашляет. Его мать молитвенно складывает ладони и, устремив взор к потолку, шепчет:
– Боже, спаси и сохрани моего сына! Пошли ему счастливую, долгую жизнь!..
Лу натужно кашляет. Так продолжается семь дней, а на восьмой заболевает его мать. Домашний врач советует сэру Томасу немедленно отправить жену и сына во Францию или Италию, – воздух Шотландии губителен для их здоровья. Небольшое путешествие спасет больных.
– Откажите себе во всем, но послушайтесь меня, – добавил врач и – для того чтобы придать большую ценность своему совету – ушел не прощаясь.
Сэр Томас подсчитал свои сбережения. Денег хватило бы и на путешествие по всей Европе в течение года. Но неизвестно, спасет ли оно жену и сына раз и навсегда. Вернее всего – не спасет. Но что-то надо делать. Врач опытен, умен, талантлив. Деньги, лежащие без употребления, подобны сторожевой собаке, которую держат в подвале под замком. Но кто же поедет с больными? Только начни думать – и сию же минуту услужливо суются десятки каверзных, досадных «но». Сэр Томас поймал себя на одной мысли: все эти «но», в сущности, есть довод эгоизма, не больше и не меньше. Стоит только подумать о благе своих близких, и «но» не решаются подходить и на пистолетный выстрел. Почему до сих пор не существует философии синтаксиса и стиля?
– А вот я примусь за нее! – себе самому грозя, сказал сэр Томас. – Но мои жена и сын поедут в Неаполь, Рим, Флоренцию, Париж и Ниццу! Но денег хватит вполне. Но в следующий раз с ними поеду и я! Но я ведь тоже не из камня! Но и мне необходима Европа! Я тоже хочу отдохнуть и рассеяться! Но…
Первая глава практической философии синтаксиса и стиля потребовала опытного редактора. Он произнес всего лишь одну фразу:
– Они пусть уезжают, не маленькие, у них будут с собою деньги, лучшие из слуг, а я тут не оставлю вас, сэр!
– Но, Камми, было бы лучше, если бы ты поехала с ними. Как угодно, но…
– Никаких «но», сэр, – ухмыляясь возразила Камми. – Они едут, мы остаемся. Мы здоровы, они больны. Вы им дадите денег, с деньгами люди живут без «но».
Спустя неделю сэр Томас провожал жену и сына.
Через три месяца он встречал их на той же пристани в заливе Форс оф Форс. Жена пополнела, порозовела. Лу вытянулся, волосы его лежали на белом воротничке черной бархатной куртки.
– Мое дитя! – воскликнул сэр Томас, горячо целуя сына. – Как я тосковал по тебе, мой мальчик! Мой маленький Лу!
– Лу, папа, кончился, – деловито проговорил Лу. – Перед тобою человек, повидавший Европу.
– Понравилось, Лу?
– Спасибо, папа, очень хорошо, но в Шотландии лучше. Завтра же отправляюсь на север, в горы, на родину Роб Роя!..
Часть вторая
Луи
Глава первая
Тетя, ее племянник и двое гостей
В окружающем его мире всё было не так, как раньше, как ему хотелось, чтобы этот мир можно было любить и уважать. Сын сэра Томаса (ему исполнилось пятнадцать лет, и в его имени одной буквой стало больше) с увлечением читал книги о прошлом Шотландии, сравнивал то, что было, с тем, что есть, и во всех случаях отдавал предпочтение вчерашнему дню.