Под флагом ночи
Шрифт:
Сзади приблизился спасенный ею господин. Тщательно протерев очки шелковым носовым платком, он водрузил их на свой носик-пуговку и окинул Энн оценивающим взглядом. Похоже, незнакомец только сейчас понял, что перед ним женщина, однако при виде широко ухмылявшейся шестифутовой ирландки в мужской одежде и с окровавленной саблей в руках он не выразил ни малейшего удивления.
— Госпожа Энн Бонни, если не ошибаюсь? Я ваш должник.
Энн тряхнула головой, откинув упавшую на глаза прядь длинных рыжих волос.
— Я-то Энн Бонни, — сказала она. — А ты кто такой и откуда меня знаешь?
Мужчина
— Тобиас Константайн из Лондона к вашим услугам. Я читал о вас в книге капитана Джонсона. Он очень колоритно вас описал — я не мог ошибиться.
— Не знаю никакого капитана Джонсона! — сказала Энн, возвращаясь в переулок в поисках мешка, за которым охотилась троица головорезов. Кто-то из них задел его ногой, из лужи он переместился в кучу мерзких отбросов. Взяв мешок в руки, Энн заметила, что шнурок на горловине развязался.
Константайн последовал за ней.
— Капитан Джонсон — это nom du plume моего хорошего друга Даниеля Дефо, иными словами, вымышленное имя, под которым он пишет свой книги. Когда я уезжал из Лондона, его «Общая история пиратов» [1] пользовалась бешеной популярностью. — Очкарик протянул руку, чтобы взять у нее мешок. — Поверьте, госпожа, лучше вам туда не заглядывать.
Но Энн уже распахнула горловину.
— Похоже, прошло порядочно времени с тех пор, как у этого парня было тело, — заметила она.
1
Историко-публицистическая книга Д.Дефо, написанная под псевдонимом Чарлза Джонсона и опубликованная (с дополнениями) в 1724–1728 гг. На деле она содержит больше вымысла, чем фактов, за что ее иногда называют «историко-порнографическим романом». (Здесь и далее прим. перев.)
В мешке лежала человеческая голова. Точнее, это был уже почти череп — усохший, почерневший, он покоился на подушке из спутанных, грязных волос и бороды. Кроме головы в мешке оказалось и несколько небольших пергаментных свертков.
Энн снова затянула шнурок и аккуратно завязала горловину.
— Чья? — спросила она спокойно. Константайн осторожно взял у нее мешок.
— Странно, что вы не узнали этого господина. Капитан Эдвард Тич по кличке Черная Борода знаменит почти так же, как вы. Хотя сохранился он, конечно, намного хуже…
Энн натянуто улыбнулась шутке.
— Я никогда не встречала Черную Бороду по той простой причине, что в те времена, когда он блокировал Чарльстонскую гавань, портовые города Вест-Индии казались мне более гостеприимными, чем берега Каролины. А потом его казнили. Это случилось вскоре после того, как я вступила в Морское Братство. — Выражение «вступить в Братство» было вежливым оборотом, означавшим морской разбой. — Ты что, спер его башку прямо с того шеста в Виргинии, на который ее насадили?
— Не я, — ответил Константайн, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто что-то искал. Этим «чем-то» оказалась его треуголка, которую он выудил из лужи, где грязи и мочи было больше, чем воды. Когда-то красивого
— Один мой приятель, который, собственно, и прикончил Тича, подменил голову, а я, в свою очередь, позаимствовал у него этот трофей, — пояснил он. — Как вы, вероятно, уже поняли, мой друг намерен вернуть голову Черной Бороды, и даже нанял для этого трех отчаянных головорезов.
Положив абордажную саблю на плечо, Энн вышла вслед за Константайном на выжженную солнцем улицу. Несмотря на то, что день начинал клониться к вечеру, яркий свет все еще плясал на камнях мостовой и отражался в лужах желтой стоячей воды. Над новенькими кирпичными особняками и ветхими глинобитными хижинами, крытыми пальмовыми ветками, вздымался шпиль церкви Святого Иакова. Недавно выбеленный, он ослепительно сверкал на фоне огромной Блу-маунтин. Вершина горы тонула в темных кучевых облаках, но на дождь не стоило и надеяться, если только не переменится ветер. Сейчас он дул с моря, донося солоновато-йодистый запах некогда столь любимых и желанных океанских просторов даже сюда, в Спаниш-таун, расположенный в двадцати милях от побережья. Именно расстояние, помогавшее Энн справляться с искушениями Отца-Океана, и было главной причиной, по которой она обосновалась именно здесь, в новой столице, а не в Порт-Ройяле, заново отстроенном после страшного землетрясения.
Энн почти не надеялась, что Константайн предложит ей работу, а она остро нуждалась хоть в каком-нибудь заработке. Любовницей Кристиана Сотби ей быть надоело, да и он, по правде говоря, значительно охладел к ней после того, как узнал, что отец Энн, скончавшийся в Чарльстоне полгода назад, официально лишил дочь наследства. С другой стороны, с тех пор, как она предстала перед судом (и с тех пор, как умер ее младенец), прошло уже четыре года, и Энн все чаще спрашивала себя, годится ли она еще для серьезной работы. Что ж, узнать это можно было только одним способом…
— Мне кажется, мистер Константайн, вам может понадобиться телохранитель, — небрежно заметила она.
Выражение лица Константайна не изменилось, но ей показалось, что его зеленые глаза за стеклами очков заинтересованно блеснули.
— Вы правы, госпожа Бонни. Возможно, так я и поступлю. — Он внимательно посмотрел на нее. — Мне приходилось слышать, что вы весьма грозный противник. Скажите, это действительно так или ваша репутация, гм-м… несколько преувеличена?
Энн выпрямилась во весь свой внушительный рост. Она уже давно не чувствовала себя «грозной», но очкарику знать об этом было не обязательно.
— За те полтора года, что я ходила в плавание с капитаном Джеком Коленкором, без меня не обходился ни один абордаж. Я и Мэри Рид были у Коленкора лучшими фехтовальщицами; кроме того, мы единственные из его людей оказали сопротивление, когда нас захватили в плен. Разве капитан Джонсон тебе об этом не рассказывал?
Константайн утвердительно кивнул.
— Я знаю, что вы носили мужское платье и сражались, как все. Кстати, правда ли то, что вы и госпожа Рид признали друг в друге женщин только после того, как начали обмениваться, тм-м… знаками внимания, или проказник Даниель это выдумал?