Под горячую руку
Шрифт:
— Да! — хохотнул Коротков. — Павлин оказался между двух столбов: или дели доходы пополам, или оставайся с «вымытой шеей», теряй все, что вложил в дело. Правда, переборщили мы вгорячах — пригрозили отыграться на его домашних, если упорствовать станет. Зря, черт!
«Чертом» Геннадий громыхнул так, что звякнула ложечка в стакане на прикроватной тумбочке, и, оскалившись, в досаде двинул кулаком по подлокотнику кресла.
— Недаром же говорят умные люди: «Не грози впустую!»
— За этим, как я понимаю, последовало покушение на дочь Николая Михайловича?
Мое
— И это — самое загадочное из всей истории, — ткнул в меня пальцем Житков. — Потому что к покушению мы отношение имеем не большее, чем мой домашний компьютер к беременности соседки.
— Мы даже не знаем толком, что там у вас произошло! — вторил ему Геннадий. — Только то, что Павлин Олегу по телефону рассказать соизволил. Вот поэтому мы здесь, на вашей суверенной территории, интересуемся непредвзятым мнением постороннего человека. Поняли, наконец?
Житков поднялся, распахнул полы плаща и из бокового кармана пиджака вытащил бумажник, сам собой раскрывшийся в его руках. На стол легли две сотни баксов. К деньгам я должна быть неравнодушна. А я такая и есть.
— Покушение… Покушение… — бормотала я, не отводя ставшего задумчивым взгляда от денег на столе, и, как очнувшись, выпалила единым духом и с кривою усмешкой: — А вы уверены, что покушение действительно было?
— Что? — опешил Житков.
— А! Что я говорил! Это же моя точка зрения, один к одному, Олег! — пророкотал радостно Геннадий.
— Да, но у него одни предположения. — Житков склонился над столом, над деньгами, чтобы быть ко мне ближе. — А что у вас?
— А я оказалась единственной свидетельницей, не считая Жени Серовой. С того момента и началось мое знакомство с Серовыми. И вот я здесь…
— Как все произошло? — осторожно спросил Житков и прибавил к бумажкам на столе еще столько же.
Мне захотелось рассмеяться. Какая «капуста» сама собою в руки прет! А ведь они, платя за информацию, наверняка думают, что покупают меня, лишая возможности впредь уклоняться от ответов. И ничего, что потом, между собой, они наверняка назовут меня продажной тварью. У меня сейчас свой бизнес, ничем не хуже их.
— В Женю стрелял снайпер. Самое близкое расстояние, с которого мог быть произведен выстрел, не менее четырехсот метров, так что сами понимаете.
Я сгребла со стола деньги, и самарские быстро переглянулись.
— Снайпер стрелял в человека, а убил собаку. Уложил наповал, как специально. А Женя отделалась испугом. Но как ни была она напугана, звонить в милицию запретила категорически. Вместо этого настояла на вызове отца. Могу утверждать со всей определенностью, что выстрел оказался для нее полной неожиданностью. Собаку я оттащила в кусты, чтобы не привлекать внимание прохожих, и позвонила Серову по сотовому Жени. У нее самой пальцы прыгали, не попадали на кнопки.
Я замолчала, а они все смотрели на меня, рты разинув, и ждали продолжения — не сразу сообразили, что я уже все сказала.
Геннадий посмотрел на Житкова.
— Вы сполна отработали свои доллары, — кивнул тот.
Я
Серж появился, едва я о нем вспомнила. Ввалился в номер раскрасневшийся, как с мороза, довольный и с ходу переключил на себя внимание наших гостей-хозяев объяснениями своей задержки. Не было в магазине за углом хорошего кофе, и его пришлось искать, бегать по гастрономам и супермаркетам. Сдачи хватило ему на пакет сахара.
Сергей пустился в перечисление цен, но его прервали и послали к коридорной барышне за чашками, кипятком и солью, попросив довести дело до конца самому, чтобы ни с кем не делить заслуг и славы.
Стол вскоре был готов, чайник вскипел и кофе сделан по вкусу каждого. Геннадий, попробовав черную ароматную жидкость, аж заурчал от удовольствия, утробно, почти по-звериному.
— Знаете, а вы мне нравитесь, — объявил Олег, быстро справившись с одной и намешивая вторую чашку кофе. — Везет Николаю Михайловичу с людьми. На его месте я постарался бы оставить вас при себе.
Геннадий поддержал его. От горячего его голос слегка подсел и к басу добавилась хрипотца.
— Перебирайтесь, Юлия, к нам, в Самару. Поможем и с переездом, и с квартирой.
— И жалованье положим не в пример вашему теперешнему, — дополнил Житков его посулы своими. Их дуэт было приятно слушать.
Я рассмеялась.
— Заманчиво. Надо подумать. Что скажешь, Серега?
Серж ответил, проглотив кофе с ложечки:
— Не знаю. Не меня же сватают.
— Нет, господа хорошие, — вздохнула я, ставя на стол пустую чашку. — Я тарасовская.
— Женщина, Геннадий, как кошка, привыкает к родным углам, а не к хозяевам.
— Тебе виднее, господин хороший. — Басовитый вытянул из пачки сигарету. — Давай закругляться. Мне сегодня еще на двадцатый километр смотаться надо, а солнце уже, смотри, под вечер сваливает. Подводи черту, начальник, а я после тебя точку поставлю.
— Давай. Тарасовских мы нашей торопливостью не обидим.
Житков поднял на колени кейс, открыл его и выбросил на стол папку с серовскими бумагами.
— Вот что, Павлиньи гонцы, вам все равно так или иначе придется отчитываться перед хозяином. Передайте ему, что эти бумаги, в таком их виде, не будут подписаны никогда. Я предлагаю Серову перестать играть роль смертельно обиженного и заняться поисками компромисса. Срочно! Иначе работы на строительстве склада будут заморожены. Я пойду на это, несмотря на грандиозные для «Альянса» убытки. «Литер» тоже пострадает, хоть и не так существенно. А главное, сорвется договор с поставщиками этого иностранного дерьма, окончательно и бесповоротно. Словом, все полетит к чертям. И пусть летит. А в недостроенном складе я размещу емкости для ГСМ. Они уже там, на месте, и проект на их установку разработан, подписано разрешение на перепрофилирование объекта.