Под грузом улик
Шрифт:
Главный судья.Минуточку, сэр Импи, это расходится с тем, что у меня записано.
Королевский адвокат.Прошу прощения у вашей светлости, если я ошибаюсь.
Главный судья.Я вам прочту, что у меня записано: «Я искал для Каткарта старую фотографию Мэри и наткнулся на него». Здесь ничто не указывает на то, что Каткарт был рядом.
Королевский адвокат.Если ваша светлость соизволит прочесть следующее предложение…
Главный судья.Безусловно. Следующее предложение звучит так: «Помню, я еще заметил, что он сильно заржавел».
Королевский адвокат.А следующее?
Главный
Королевский адвокат.Очень признателен вашей светлости. Когда благородный пэр сделал это замечание, он был занят поиском фотографий для капитана Каткарта. Поэтому я счел логичным, что это замечание было адресовано покойному.
Главный судья (обращаясь к присутствующим).Милорды, надеюсь, ваши светлости изволят сами оценить достоверность этого предположения.
Королевский адвокат.Если ваши светлости согласны с тем, что Денису Каткарту было известно о существовании револьвера, то несущественно, в какой именно момент он его увидел. Как вы слышали, в ящике стола всегда оставался ключ. Он мог обнаружить его самостоятельно в любое время, отыскивая конверт, сургуч, да и все что угодно. Как бы там ни было, я настаиваю, что шаги, слышанные полковником и миссис Марчбэнк в среду ночью, принадлежали Денису Каткарту. В то время как он писал прощальное письмо, возможно, уже с револьвером, лежащим перед ним на столе, — да, в это самое время герцог Денверский спустился по лестнице и вышел на улицу через дверь оранжереи. И здесь мы снова сталкиваемся с немыслимыми совпадениями — снова и снова мы видим, как не связанные между собой события совпадают в определенные промежутки времени, порождая бесконечную путаницу. Я употребляю слово «немыслимые » не потому, что совпадения вообще невозможны — каждый день в нашей жизни мы встречаемся с такими выдающимися примерами, которые ни один писатель не сочинит, — а лишь для того, чтобы отнять это выражение у ученого генерального атторнея, который готовится использовать его против меня. — (Смех в зале.)
Милорды, вот первое из этих немыслимых — не побоюсь этого слова — совпадений. В половине двенадцатого герцог спускается вниз, а Каткарт забирается в кабинет. Ученый генеральный атторней при допросе моего благородного клиента справедливо отметил расхождения между его показаниями на дознании, то есть то, что он не покидал дома до половины второго, и его нынешним утверждением, что он вышел в половине двенадцатого. Милорды, чем бы ни руководствовался благородный герцог в своих заявлениях, хочу еще раз напомнить вам, что во время первого его заявления предполагалось, что выстрел был сделан в три часа ночи, и это ложное показание, следовательно, не могло преследовать цель установления алиби.
К тому же благородный герцог находился под тяжелым гнетом невозможности установления алиби для себя между одиннадцатью тридцатью и тремя часами ночи. Но, милорды, если он утверждает, что все это время бродил по торфянику, никого не встречая, о каком алиби может идти речь? Он не обязан представлять мотивировку всех своих мелких поступков в течение суток. Доказательств для опровержения его показаний представлено не было. И нет ничего удивительного в том, что, лишившись сна после сцены с Каткартом, он отправился на прогулку, чтобы успокоиться.
Тем временем Каткарт заканчивает свое письмо и бросает его в почтовую сумку. Это письмо является самым абсурдным фактом во всей истории. В то время как тело убиенного лежит на пороге, и врачи и детективы рыщут в поисках улик, установленный порядок обычного
В это время наверху мисс Мэри Уимзи собирает чемодан и пишет письмо своим близким. Каткарт надписывает конверт, берет револьвер и удаляется в заросли. Некоторое время он ходит там туда и обратно, обуреваемый Бог знает какими мыслями — несомненно, вспоминая прошлое, преследуемый бесплодными угрызениями совести и прежде всего мучительными чувствами по отношению к женщине, которая погубила его. Он вспоминает о маленьком сувенире, подаренном ему на счастье его любовницей, — платиновом с бриллиантами котике. Он не хочет умирать с ним. В бешенстве он отшвыривает его в сторону и приставляет револьвер к виску.
Но что-то останавливает его. Только не это! Только не это! Он представляет себе свой страшно обезображенный труп — раскрошенную челюсть, вылившийся глаз, всё забрызганное кровью и мозгами. Нет. Пуля должна попасть прямо в сердце. Даже в момент смерти ему непереносима мысль о том, что он может выглядеть некрасиво!
Он приставляет револьвер к груди и спускает курок. Со стоном он опускается на влажную землю. Оружие выпадает из руки, пальцы судорожно тянутся к груди.
Лесничий, услышав выстрел, удивляется, что браконьеры осмелились подойти так близко. Почему они не на торфянике? Он предполагает, что, верно, они погнались за зайцами. Он берет фонарь и выходит посмотреть под плотной завесой дождя. Никого. Лишь мокрая трава и сочащиеся дождем деревья. Он обычный человек и, решив, что ему послышалось, возвращается в теплую постель. Проходит полночь. Минует час ночи.
Дождь ослабевает. И тут! В зарослях — что это? Какое-то движение. Самоубийца шевелится, стонет и медленно поднимается на ноги. Продрогший до костей, ослабший от потери крови, дрожащий в лихорадке, он не может вспомнить, что он тут делает. Руками он нашаривает рану на груди. Он достает носовой платок и прижимает его к ране. Скользя и спотыкаясь, он начинает двигаться к дому. Платок слетает на землю и остается лежать там рядом с револьвером.
Что-то в его измученном мозгу подсказывает: надо ползти к дому. Он обезумел от боли, его бросает то в жар, то в холод, ему страшно хочется пить. Там его впустят, будут с ним добры, дадут напиться. Качаясь и дрожа, то и дело падая на колени, он совершает это кошмарное путешествие к дому. Он то идет, то ползет. Наконец дверь оранжереи! Здесь ему помогут. А вот и вода в корыте рядом с колодцем. Он подползает к нему на четвереньках и силится подняться. Дышать становится тяжело — грудь разрывается словно от нестерпимого давления. Он поднимается — его начинает сотрясать ужасный кашель с икотой, и изо рта брызжет кровь. Он падает. Все кончено.
Снова проходят часы. Приближается три ночи — час свидания. Вдохновенный молодой возлюбленный перемахивает через ограду и минует заросли, спеша навстречу своей невесте. Вокруг промозгло и сыро, но переполняющее его счастье не позволяет ему задуматься над тем, что делается вокруг. Он минует заросли и приближается к дверям оранжереи, где через несколько минут он встретит свою любовь и счастье. И тут он спотыкается о труп!
Его охватывает страх. Он слышит отдаленные шаги. И, думая лишь об одном — как бы убежать от этого кошмара, — он бросается в заросли в тот самый момент, когда утомленный, но уже умиротворенный своей прогулкой герцог Денверский направляется к дому, чтобы встретить нетерпеливую невесту над трупом своего нареченного.