Под камнями
Шрифт:
Отложив полупустую банку, Поли опять уставилась в мятую карту, сосредоточенно вчитываясь в нее. Она помнила ее уже наизусть, но хотела увидеть то, чего не видела.
– Далеко еще? – с набитым ртом, осведомился Дейв.
– Около десяти километров… примерно… тут такой ландшафт, как за двадцать потянет… Все, я спать, на сегодня с меня достаточно! – кинув карту парням, девушка демонстративно залезла в спальник, отворачиваясь от света костра, утопая в мягком коконе, моментально проваливаясь в сон, который избавил ее от мучительных мыслей.
Свет огня почти сразу терялся в кромешной темноте. Вокруг было просто ненормально тихо: ни птиц, ни ночных
– Ложись, я буду дежурить первым, – бросил Дейв в ночь, но явно обращаясь к Бэду, – все равно тут хрен заснешь.
Бэда уговаривать несколько раз не требовалось, усталость слишком давила на мозг, кроме сна и горизонтального положения тела, не хотелось ровным счетом ничего, и парень с удовольствием последовал примеру девушки, быстро исчезая в своем синем коконе.
Дейв остался один, наблюдая за изворотливыми языками пламени, улетающими в ночь, машинально кидая в них мокрые тонкие палки. Мысли комкались в голове и тут же разлетались на куски. Через час-два тишина начинала давить на нервы просто невыносимо, но будить товарищей он не хотел, пусть хоть кто-то выспится. Сон стал практически непозволительной роскошью с того самого дня, когда Поли вломилась к нему в кабинет, практически сорвав дверь с петель, махая старым, почти развалившимся свертком.
Несколько лет работы, бесконечных ночей в архивах, переездов по миру в поисках хоть какой-то зацепки – и вот карта, старая, как весь белый свет, на куске просоленной человеческой кожи, развалившаяся и дряхлая, слабо удерживающая на себе записи. За нее было пролито немало крови во все поколения, за нее шли на войну, за нее умирали, ей преклонялись, ее охраняли, как святыню.
Прах ее хозяина уже давно развеян в вечности бытия, а кожа, покрытая рубцами, сложенными в надписи, лежит сейчас у костра в непроглядном лесу, за сотни километров от цивилизации.
«Интересно, хозяин был уже мертв, когда ее снимали? – промелькнуло в голове парня. – Не факт, совсем не факт».
Карта, которая знает, где покоится ящик Пандоры. И если это правда, они должны быть первыми, первыми во что бы ни стало. Это дело всей их жизни, их цель, их детище, то, что их сплотило. Совершенно разных и непохожих на друг друга, превратив их в семью.
Каждого из троицы ничего не держало в реальном мире, а если что-то и оставалось, нити рвались моментально и без сожалений. У них был свой мир, темный, запутанный, понятный только для них, свой кусок вселенной, своя цель. Они были не от мира сего, но и не пытались. Сумасшедшие, одержимые идеей, одержимые целью.
Обстановка становилась все больше невыносимой, она давила на мозг, проникая и тыкая в него своими невидимыми колючими щупальцами. Дейв непроизвольно дотронулся рукой до кобуры на поясе, словно хотел лишний раз убедиться, что оружие на месте, – так спокойнее. Каждый из них привык не расставаться с оружием ни на секунду. Он так и просидел, смотря в огонь, с пистолетом в руке, снятым с предохранителя. Практически растворившись в темноте ночи.
Утро облегчения не принесло, стало ненамного светлее, солнце еле пробивалось сквозь серо-зеленую дымку на небе и густую паутину крон деревьев, это не могло не напрягать. Небо казалось больным, взбухшим, будто вот-вот оно разразится гноем.
За утро они не проронили почти ни слова.
Покидав скудные пожитки обратно в рюкзак, Поли изучала карту, надеясь увидеть в ней что-нибудь новое, будто за ночь там
– Подытожу… еще километров десять, от силы тринадцать, и карта закончится, дальше пойдут сюрпризы, она дальше есть, но понять практически невозможно, могу сказать только, что где-то есть горный хребет, река и много леса… все, – наконец молвила Поли, закусив губу.
Она долго думала, как сказать ребятам, что так и не смогла расшифровать карту дальше, даже примерно, а кроме нее, карты никто толком читать не умел. Негласно именно она отвечала за картографию, а эта мало того что практически разваливалась в руках, так еще и больше половины знаков и иероглифов в принципе не знало человечество. Если не знала Поли, не знал никто. В научных кругах каждый из них был светилом в своей области. Их находки, научные труды, книги и заметки стоили миллионы. Артефакты, которые они приносили из экспедиций, хранились на государственном уровне, под замками с грифом «секретно», отчего счета в банках неустанно пополнялись новыми нулями, но им было мало. У них было все для многочисленных экспедиций, но они раз за разом шли втроем, доверяя только друг другу и считая именно это залогом успеха.
– Ну, чем дальше, тем интереснее, – усмехнулся Бэд, сидя на траве в позе лотоса, доставая последнюю, бережно припрятанную сигарету и беря ее в зубы.
– Что там положено? Лабиринт Минотавра, проклятые пирамиды, ожившие трупы, Поли, все как ты любишь, да? – тут же подхватил товарища Дейв, пытаясь как-то разрядить обстановку, но по лицу девушки было видно: сделал он только хуже.
– Она тебе язык ночью отрежет или тушенку отравит, я те отвечаю, – уже шепотом, чтоб слышал только Дейв, добавил Бэд.
– А я-то че?
– Вот тогда у нее и спросишь, если успеешь, видишь, бесится уже дня два.
– Тайфун-то трудно не заметить, – с усмешкой глянул на товарища Дейв.
Дейв не упускал любую возможность поддеть сарказмом всех, кто попадает в поле зрения, и чудесным образом это всегда сходило ему с рук. Товарищи давно привыкли к его выходкам, а посторонние просто не решались идти против него. Он принадлежал к тому типу людей, которые плюют на всех и этим завораживают, они плюют на правила, на нормы, они сами по себе, они могут раздавать уверенность, как конфеты на Хэллоуин. Они не нуждаются в людях, но люди по итогу нуждаются в них. Такие люди не терпят критики, но, по правде сказать, и сами критикуют очень редко, давая людям свободу и требуя свободы взамен. Они не будут слушать советов, какими бы они ни были, просто по причине, что это говорит другой человек, а не они сами. Такие люди готовы кинуть вызов самому Сатане и не проиграть. Им нужны сражения, им нужны победы. Единственное, что их может убить, – это скука, рутина и бездействие, таким был и Дейв.
Вещи уже были собраны, место костра максимально замаскировано, закидано травой, мхом и ветками. Тянуть смысла не было, но каждый так или иначе непроизвольно хотел оттянуть момент. Неизвестность манила и отталкивающе пугала, как кошка, играя с жертвой, тянула к себе, маня злорадной усмешкой Чеширского Кота. Даже в воздухе чувствовалось напряжение, готовое разразиться разрядом электричества.
Каждому в голову лезли противные, как мелкий червь, мысли, что вернуться могут не все, они прошли десятки экспедиций, но это чувство было новым. Это называют предчувствием.