Под крестом и полумесяцем.
Шрифт:
* * *
Почти ежедневно можно видеть, как через больничный двор из корпуса в корпус бредут две фигуры: большая, сонная, грузная, а рядом – маленькая, старенькая и сухая (семенит). Это Пат и Паташон, они же – главная сестра больницы Г. (большая) и эпидемиолог Б. (старенькая). Идут куда-то с инспекционными намерениями. Проверяют, нет ли где фекалий.
Эпидемиолог – случай тяжелый всегда, а здесь – в особенности.
Сделали как-то раз в реанимационном отделении ремонт. Все сверкает! Явилась Б., сует
– А куда вы выливаете утки?
– М-м… В унитаз!
– А моете их где?
– Вот! – реаниматолог А. показал ей раковину и шланг, который надевают на кран.
– Непорядок. Надо отдельно.
И сделали умышленную утятницу. Если гордость неврологического отделения – клизменная, то в реанимации – утятница. Полсортира занимает, блестит. Дорогая.
С тех пор, стоит Б. зайти к реаниматологам, ее перво-наперво ведут утятницу смотреть. Б. уже старенькая, ей это каждый раз в новинку.
Утятница, понятно, бездействует. Ни разу не попользовались. И шланг в ней свернутый лежит.
* * *
Заведующая (неожиданно):
– А память стала улучшаться!
– Это почему?
– Пью циннаризин, ноотропил…
Через тридцать секунд, смеясь:
– Знаете, как написала? Тридцать первое, ноль шестого!…
* * *
Привезли личность, отдаленно напоминающую человека. Алкогольные судороги. Не помнит ничего, однако не удивляется.
– Что с тобой было? Почему тебя сюда привезли?
Пожимает плечами. Предполагает:
– Да ноги натер…
Действительно: обувь, когда развалилась сама собой, явила сильно сбитые, изъязвленные лапы.
– …Что ж ты пьешь-то столько?
– Иначе никак нельзя.
* * *
Выяснилось, что К., зам. главного врача по экспертизе, – в некотором роде поэт. Бывало, вываливал вирши тоннами – в поезде и в автобусе, по пути на работу и обратно. Пуще прочих внимал ему, захлебываясь лаем, верный, благодарный слушатель – патологоанатом. Вот, например: «Сидела в клетке канарейка, была у птички гонорейка». Возможно, это не К. сочинил. Возможно, стихи ему так понравились, что он их присвоил.
* * *
За одним пациентом, лежавшим в отдельной палате, ухаживал брат.
Заведующая вошла и, сдвинув брови, спросила:
– Где Марченков?
– На физкультуре.
– А ты кто?
– А я брат.
– Раздевайся!
– Зачем? – Брат впал в прострацию.
– Раздевайся!
Несчастный родственник выскочил в коридор, где начал кричать, что раздеваться он не хочет и не будет. На это заведующая невозмутимо ответила:
– Ну, не хочешь – и не надо. Я тебя так посмотрю.
* * *
В больницу попал сыроед. В прошлом он получил по голове; с годами травма, как говорится, обросла мхом, возникли необычные
Когда подали свеклу, закатил скандал:
– Хвостики! Хвостики где? Это же самое вкусное!
…Ему предложили посетить пищеблок – там полный таз настригут.
* * *
И. Г., которая проработала в больнице недолго, так как побоялась повредиться умом, услышала беседу двух больных. Они купили чистящее средство «Крот» и сильно радовались этому приобретению.
– Теперь нам зашибись: у нас «Крот» есть, – говорил один.
– Да, с «Кротом» будет здорово, – соглашался второй.
И. Г. вскричала:
– Как вы можете! Немедленно отпустите несчастное животное!
* * *
Важное дело: очередное обсуждение вопросов гражданской обороны.
Выяснилось, что все плохо – начиная с ворот. Пес его разберет, кто и зачем приезжает.
Дали указание: следить за посетителями. В смысле – что несут и что выносят.
Доктор С., человек дисциплинированный, пригласил старшую сестру (ту самую) и строго распорядился: смотрите в оба! Не дай Бог, взрывчатку пронесут. Гексоген. Старшая сестра искренне ужаснулась:
– Но я не знаю, как выглядит гексоген!
* * *
У автора праздник: вышла первая книга! Вечером сидели в издательстве, обсуждали литературный процесс.
Утром – как на крыльях! С киигами в сумке, с пером наперевес…
Явился, а в ординаторской – учения! Снова чума! Медсестру в балахон закутывают! Пат и Паташон сидят, задают каверзные вопросы. Например:
– При заборе анализа на посев – на сколько сантиметров вы засунете в задний проход палочку?
* * *
Уже и финиш не за горами. Поцитируем местную прессу. Шутки в сторону, все дословно.
«(…) в газетах появилось несколько статей, обвиняющих медиков (…) в нерадивости (не уберегли медицинские термометры от нападения на них невменяемой больной), главного врача – в злом умысле (довела ситуацию с родильным домом до его закрытия, навредив этим всему детородному населению района (…)).
(…) Анализируя ситуацию, главный врач отметила, что в обвинительных статьях в адрес ТМО, несмотря на разную тематику, есть немало общего: они в большей части лживы, поверхностны, не отражают сути вопроса или проблемы, достаточно злобны по тональности. (…)
Теперь по сути:
В ситуации с разбившимися термометрами медицинские работники оперативно выполнили все необходимые мероприятия по ликвидации очага загрязнения; вот только специалистов, имеющих оборудование, способное определять уровень загрязнения, быстро вызвать не удалось – были неизвестны их недавно изменившиеся номера телефонов. (…)
Еще более сильную тревогу вызвало решение о закрытии акушерского отделения больницы, то есть родильного дома. Работники лишались привычной и любимой работы… (…)