Под крылом доктора Фрейда
Шрифт:
— Ну вот и давайте поговорим об этом. — Альфия положила перед собой блокнотик, в котором делала пометки.
— Давайте. Хотя мы уже, кажется, столько говорили…
Альфия вдруг подумала про свою собеседницу: «А ведь она интересная женщина. Конечно, не того типа, что сейчас в моде, но что-то такое в ней есть».
— Вы совсем не помните, как сюда попали?
— Такое впечатление, что память у меня вообще резко ухудшилась. Я хорошо помню, что было со мной раньше, например, как я училась в школе. Раннее детство — эпизодами.
— «Последнее» — это какой период? Год, два, несколько недель или месяцев?
Татьяна задумалась.
— Последние полгода. У меня как раз шли опыты, связанные с операциями на мозге у последней серии подопытных мышей, и вот эти дни я уже помню хуже, хотя опыты до них помню прекрасно.
— Вы много работали? Больше, чем обычно?
— Не помню. Помню только, что меня в тот период очень раздражал запах в лаборатории и сильно болела голова.
«У нее ясное лицо, — думала Альфия, — и красивой формы губы, сердечком. Теперь такая нечасто встречается. Считается немодной. Татьяна на десять лет старше меня. Но выглядит моложе, чем по паспорту. Интересно, считали ли ее хорошенькой в студенчестве?»
— Скажите, а вы довольны своей внешностью? И были ею довольны лет, скажем, в двадцать? Вы хорошо одевались, когда жили с родителями? У вас вообще была благополучная семья?
Таня слегка задумалась.
— Одевалась я как все, особенно не выделялась. А семья у меня была очень хорошая. Только, к сожалению, родители рано умерли.
— Простите, а можно узнать, от чего?
— Мама — от рака. А отец, думаю, от горя. Он умер через месяц после мамы. Хотя официально установили, что его смерть наступила от сердечной недостаточности.
— С кем вы жили после их гибели? Одна?
— Недолго. Я вскоре вышла замуж.
— Вы очень переживали их смерть?
— Переживала. Но муж меня поддерживал. Виталий, вы его знаете. Когда я осталась одна, он забрал меня к себе. Через некоторое время мы оформили отношения официально. Я была очень счастлива с ним тогда.
— Вы его сильно любили?
— Я и сейчас его люблю.
Она сказала это так просто, естественно, что Альфия немного удивилась. Она ожидала у пациентки снижения эмоционального фона. Собственно, оно и было всего несколько дней назад.
— А вы не помните ваши слова некоторое время назад, что теперь любите не мужа, а…
— Не мужа? А кого? — В глазах Татьяны читалось искреннее удивление.
Альфия осторожно напомнила:
— Вы говорили, что… Бога.
— Фу, ерунда какая… — Таня поморщилась. — Ну, значит, точно у меня что-то с башкой. Я всегда была атеисткой.
— В нашей стране многие были раньше атеистами. Кто атеистом, кто коммунистом, — заметила Альфия. — А потом многие стали верующими.
— Я в церкви ходила только как в музеи, — сказала Таня. Она подняла глаза на Альфию, и врач увидела в них сомнение. — Можете делать со мной, что хотите,
— Не верите тому, что я рассказываю о вас? Или не верите тому, что любили Бога?
Таня помолчала.
— Знаете, я устала.
— Мы скоро закончим, но все-таки ответьте на мой вопрос.
— Я не знаю, как вам ответить. Я сейчас никакого религиозного чувства не испытываю. Но я не думаю, что у вас есть какой-то резон меня обманывать…
— Поверьте, что нет.
— Я не верю, что у меня психическое заболевание. Я всегда была очень в этом смысле здорова…
Альфия улыбнулась.
— Знаете, об этом мы не будем пока говорить. Ведь люди не болеют психическими болезнями с рождения… А многие и не лечатся, даже когда уже явно больны.
— Я понимаю, что вы хотите сказать, и все-таки я не согласна, что больна.
Альфия сделала несколько пометок в блокноте, переменила тему.
— А что это у вас? Какие-то красные пятна на коже? Прямо до локтя. У вас кожное заболевание?
Таня отмахнулась.
— Это пустяки. Аллергия. Я порезала палец. И ваша медсестра намазала мне ранку йодом. Хотя я предупреждала ее, что не переношу йод.
— Так было и раньше?
— Да. Но это неважно, я знаю, что дня через два пятна исчезнут.
— У вас аллергия именно на йод?
— Да. Уже довольно давно.
— А на другие лекарства?
— Нет.
— А на запахи?
— Нет. Хотя я очень остро чувствую запахи. Есть те, которые я очень не люблю.
— Какие же это запахи?
— Специфические. Формалин, эфир, хлороформ…
— А духи?
— Нет. Хорошие духи я люблю.
— Еще немного побеседуем, и я вас отпущу. Ваш муж немного рассказывал мне о ваших опытах. Разве сама идея вызвать у живого существа любовь искусственным образом не безумна?
— Совсем не безумна. Это такой же эксперимент, как и другие.
— Поясните, пожалуйста.
— Ну, например, действовать препаратами серы, сульфаниламидами на воспаление, по сути, ускоряя физиологическую реакцию, — не безумие? А воздействие йодистыми препаратами на мозг, вызывающее любовь, по сути дела, тоже физиологическую реакцию, вы считаете безумием?
Альфия задумалась.
— Сульфаниламиды, насколько я знаю, действуют не на воспалительную реакцию, а на микробы.
Таня горячо возразила:
— Ну пусть на микробы. Но есть много препаратов, которые действуют на иммунитет. Но иммунитет ведь тоже физиологическая система? Это допустимо?
Альфия внимательно следила за ходом ее мыслей.
— Иммуномодуляторы действуют в рамках одного организма. А вызывая в организме любовь, вы влияете и на кого-то другого. Хорошо, если это будет любовь к абстракции, например к Богу. А если к другому человеку, которому эта любовь совсем не нужна? Вы стоите на том же пути, что и разного рода колдуньи, готовящие приворотные зелья. Вы никогда об этом не задумывались?