Под крылом дракона
Шрифт:
Сейчас я намеревалась разыграть партию в шахматы. Разложив клетчатую доску на кровати, я усадила на подушку Хууба в качестве оппонента и стала расставлять шахматные фигурки.
Мышонок немедленно хапнул всадника-меченосца розовой слюнявой пастью, задумчиво пожевал.
— Сударь, вы сразу решили вывести коня? Какой интересный стратегический маневр! — восхитилась я, отнимая у Хууба светло-зеленую фигурку и водружая ее на клетку «F3».
Своего гремлина я привычно вывела на позицию «Е6».
Мой противник медлил с решением, дергая
Приняв позу роденовского Мыслителя, я изобразила на лице потуги интеллекта.
Внезапно Хууб резким взмахом перепончатого крыла смел весь правый фланг моего шахматного войска, выудил из толпы поваленных фигурок ферзя и вгрызся в него с пугающим остервенением.
— Но позвольте, сударь! — возмутилась я. — Это грязная игра!
Дальше начало твориться полнейшее безобразие. Я пыталась отнять у Хууба незаконный трофей, тот хрюкал, огрызался на мою ладонь, не выпуская из зубов добычу, гигантской черной блохой прыгал по подушке и вообще вел себя, как последний криминальный элемент.
Шахматы рассыпались по доске и окончательно смешались.
Отобрав наконец у зверька обслюнявленную шахматную фигурку, я прижала его к груди и принялась щекотать толстое волосатое брюшко. Хууб не вырывался, блаженно прикрывал глаза пленочкой век, а под конец и вовсе включил свое уютное тарахтенье сломанной стиральной машинки, мурча с такой силой, что, кажется, даже кровать завибрировала.
Я широко зевнула, Морфей подкрался со спины и все норовил сграбастать в крепкие объятия. Я уже почти поддалась на его провокации, когда из сонного оцепенения меня вывело деликатное сухое покашливание.
Я едва не подпрыгнула, обнаружив, что в комнате мы с Хуубом теперь не одни: скрестив когтистые лапки, в позе лотоса прямо напротив меня на кровати восседало ушастое существо в красной тюбетейке с кисточкой и таком же бархатном, расшитом золотом камзоле.
— Давно не виделисс-сь, человеческий детеныш-ш… — сказал замковой, ощерив острые зубы в широкой ухмылке.
— Зазу! — обрадованно воскликнула я. — Какими судьбами? — И добавила, обиженно выпятив нижнюю губу: — Мог бы и раньше наведаться! А то, когда нужно, не дозовешься…
Замковой пожал плечами.
— Я, видиш-шь ли, был занят, девочка. Замковым быть — это тебе не плюш-шки по карманам тырить.
Я смущенно спрятала недожеванную лепешку под одеяло.
— Ну и чем обязана вниманию столь занятой персоны?
Меланхолично потеребив когтистой лапкой ухо, Зазу сощурил круглые желтые глаза:
— Сс-слыашал я, один надоедливый человечиш-шка на днях хозяйс-скую библиотеку едва дотла не сс-спалил…
Я опустила глаза, чувствуя, как стыд жаркой волной заливает щеки.
— Это вышло случайно!
— Ага, — хмыкнул замковой, — язык выучила сс-случайно, книгу открыла сс-случайно, единс-ственное заклинание на ардосском тоже сс-случайно наш-шла. У вас-с, людей, ежели неудача, то даже закономернос-сти сс-случайны.
Под рубашкой суматошно забегали мурашки. Я поежилась, подумав, что не в первый раз уже слышу о кровожадном прошлом Джалу — сначала от него самого, теперь вот от замкового. И если слова дракона можно воспринять как нарочитую угрозу или даже бахвальство, то замковой, кажется, вполне серьезен — вон как глаза мечтательно жмурит, садист чешуйчатый…
— Так ты меня отчитать пришел? — спросила я хмуро.
Хууб, все это время сопевший у меня за пазухой, завозился и высунул любопытную мордочку.
— Это ш-шшто такое?! — От неожиданности Зазу даже подпрыгнул, как гигантский кузнечик. — Это… мыш-шь арахонс-ская, ш-што ли?
— Она самая! — гордо ответствовала я, успокаивающе поглаживая настороженного зверька по пушистому загривку.
Хууб, сверля гремлина черными пуговками глаз, ощерился и зашипел.
— У… у… уубери! — заикаясь, выпалил Зазу.
Замковой враз растерял всю невозмутимость и теперь медленно отползал к противоположной стороне кровати.
— Ш… шш… шельма ядовитая!
— Сам такой! — оскорбилась я, но все же вернула упирающегося зверька за пазуху. Прижала к груди, чувствуя, как взволнованно и быстро стучит маленькое сердечко. Похоже, мышонок испугался не меньше замкового.
— Одного укус-са хватит, ш-штоб отправить тебя к праотцам, глупая!
— Кусал уже! Как видишь, жива и здорова! — огрызнулась я.
Гремлин недоуменно помотал головой. Уши трепетали, как бумажные паруса игрушечной яхты.
Мы помолчали. Притихший Хууб едва слышно посапывал, тычась влажным носом в мою грудь.
— С-странный ты человеческий детеныш-ш, — сказал наконец Зазу, с задумчивым видом постукивая кончиком хвоста по одеялу. — Любопытный… Может, поэтому и терпит тебя Огненный Хасса-ба…
— Кто? — недоуменно переспросила я.
Замковой не ответил. Он смотрел куда-то сквозь меня из-под полуприкрытых кожистых век. Глаза его отсвечивали тусклым золотом в пасмурном полумраке комнаты.
— Ты вроде ключ хотела, от вс-сех дверей который? — выдержав томительную паузу, спросил он.
Я осторожно кивнула, не отрывая от хитрой мордочки настороженного взгляда.
— Надумала, ш-што предложить взамен?
Закусив губу, я всматривалась в бесстрастные янтарные шары с тонкими линиями зрачков, стараясь понять, с чего вдруг замковому проявлять такой альтруизм. Моя пятая точка явственно ощущала какой-то подвох.
— Знаешь, я и без того доставила Джалу множество хлопот… — сказала я со вздохом, честно попытавшись скорчить полную раскаяния мину. Нужно отдать должное: меня действительно мучила совесть за содеянное, причем несколько часов кряду — личный рекорд, между прочим! — Да и предложить мне особо нечего — все пожитки сгорели.