Под крылом Ёля
Шрифт:
Пальцы слабели, птичьи когти, её когти, царапали ладонь, мешали держать нож…
Небо загустело, крыло ударило по плечу.
Йорга собрала остатки сил, замахнулась и метнула нож по скользящей нити — прямо в сердце Ёлю.
Пространство расколол надсадный крик, и Йорга без сознания повалилась на камни.
Он ловит поток ветра и, расправив крылья, зависает над башней. Внизу доживает последние мгновения остов прежней тюрьмы. И, спрятанный под грудой обломков, томится его вестник и поводырь.
Ворон
Теперь можно не прятаться в человеческом теле женщины. Не ждать, пока она окрепнет, чтобы отдать Ёлю силы. Не туманить её память. Его час пришёл!
Оставив позади башню, Ёль устремляется к окраинам города. Летит и сбрасывает с крыльев людские беды — всю долгую прошлую эпоху он собирал и хранил их меж своих перьев, пока брат Канук дарил благоденствие и отворачивал от смертных скорби.
Ворон кружит над Торном, оглядывая окрестности. Что он ищет здесь? Под его крылом весь мир! Но голос глупой женщины Йорги не отпускает. Ещё вчера они делили одно тело, но сегодня есть он и только он! Йорга не понимает этого, она гонит его к окраинам, и он простирает крылья над кучкой людей, спрятавшихся в лесу. Они называют себя ловчими и думают, что могут уничтожить его. Глупые люди — такие же, как Йорга. Но глупее всех ловчий Лас. Он хотел обмануть Ёля! Ворон надрывается в хриплом карканье.
«Лас, я знал, что ты притворялся. Это Йорга думала иначе!»
Йорга плачет. Упрямая Йорга не хочет уходить. И он впитывает её неверие, обиду, стыд, злость — они оседают на крыльях, собираются едкими каплями, и он сбрасывает их на крыши домов. Те прожигает насквозь.
«Как же так, — говорит Йорга, — Лас не обманывал меня, он погиб, погиб!»
«Нет, — говорит Ёль, — твой возлюбленный был лучшим ловчим, разве мог его отравить яд патьи? Он предал тебя, Йорга, предал ради меня, ради братства, ради того, чтобы остаться лучшим! Ты глупая, глупая женщина!»
Чёрный туман густеет, Ёль всё шире расправляет крылья.
«Я уничтожу всех, — говорит Йорга. — Выверну наизнанку их лживое нутро!»
«Как на площади Скилле, когда первый раз дала мне волю?» — спрашивает Ёль.
Йорга молчит.
«И тогда ты уйдёшь?»
«Тогда я уйду», — соглашается Йорга.
Ворон кружит над городом всё быстрее, растёт веретено урагана. На окраинах грязными клочьями оседает туман. Рушатся дома и дворцы, корчатся люди, их тела покрываются струпьями. Ёль чувствует решимость Йорги, его полёт становится всё стремительнее… И вдруг натыкается на преграду.
Он видит ловчего глазами Йорги. Лас бежит к башне, выкрикивает её имя, имя глупой женщины. И Йорга приказывает Ворону остановиться. Крылья тяжелеют, ураган затихает. Ворон парит над Ласом, ждёт. В Йорге борются любовь и обида. И пока обида пересиливает,
«Я не могу…» — говорит Йорга.
«Я помогу, — уговаривает Ворон. — Закрой глаза и я сделаю всё за тебя. Ты забудешь…»
«Нет! — кричит Йорга, — не смей! Пусть он живёт, слышишь!»
Ворон каркает, взмывает ввысь, пытаясь освободится от назойливого голоса. Но его крылья сдавливает петля, и, пойманный невидимой сетью, Ёль несётся вниз — на остов своей бывшей тюрьмы — башни.
Глупая, глупая женщина, эта Йорга…
Она очнулась от собственного стона. Пошевелила рукой, поднесла её к глазам. Рука как рука — ни перьев, ни когтей. Только ныло в груди, как от застарелой раны. Йорга с трудом села, облокотилась спиной о перила.
По небу расползались ошмётки грозовых туч, и ветер неистово гнал их прочь от Торна.
Девушка огляделась: каким-то чудом левое крыло башни уцелело, а на шпиле, будто насаженная на вертел, издыхала огромная птица. Вороновы глаза затянулись пленкой, клюв открылся в беззвучном крике.
Глупая, глупая женщина Йорга — так её звал Ёль. Или она сама себя так назвала?
Йорга осторожно поднялась, сделала пару шагов по террасе, размяла ноги и принялась спускаться. Долго возилась с веревками, отмеряя каждое движение, каждый шаг…
Прошло немало времени, прежде чем она смогла разгрести заваленный камнями вход в погреб. Из последних сил потянула на себя дверь — Тень выскочил навстречу, звонко залаял, облизал с ног до головы.
— Я вернулась, Тень, — прошептала Йорга и расплакалась.
Улицы были полны народа. Мужчины разбирали завалы. Стонали раненые, рыдали над трупами женщины, к их юбкам жались молчаливые дети. На дороге выстроилась очередь из телег и карет — уцелевшие горожане спешили покинуть Торн.
Холодок пробежал по спине. Это всё сделала она…
— Мир! Наместники заключили мир!
Йорга привстала на цыпочки, стараясь разглядеть говорившего.
Сквозь толпу суетящихся горожан со стороны ворот протискивался гонец, взмыленный конь под ним храпел, парень едва не валился из седла, но крепко сжимал в руках древко со стягом — белая птица на алом фоне. Посланник южных земель, догадалась Йорга. Что ж, легенды не врали, эпоха Канука стремительно вступала в свои права.
— Йорги!
Ловчий нагнал её на подходе к городским воротам.
— Наконец я нашёл тебя!
Лас крепко обнял Йоргу. Прядь волос на щеке. Жар изнутри.
Девушка отстранилась.
— Лас, я была той птицей. Часть меня так и осталась на шпиле.
— Йорги, ты победительница, герой!
— Я чуть не убила вас, весь город… — голос Йорги дрогнул.
— Пойми, никто не знал наверняка, чем всё обернётся. Мы хотели остановить Ёля и верили, что поступаем правильно… — Лас нахмурился.