Под крылом судьбы
Шрифт:
– Значит, Антон. Это не он был с тобой в ту ночь? – Все-таки я сорвался!
– Нет, не он. У него, если хочешь знать, есть своя любовница. – Она презрительно и почему-то брезгливо посмотрела на меня.
– Меня это не интересует. – Я изобразил безразличие, не уверен, что у меня это получилось.
– Зато интересует его жена, – съехидничала Лиля.
– Тебя это не касается. А Антону можешь передать, что я подумаю над его предложением. – Я встал, чтобы завершить этот тошнотворный разговор.
– Подожди. – Она
Если я что-нибудь отвечу, то она продолжит словоизвержение. Молчу, быстрее бы ушла.
– Это получилось случайно, понимаешь...
– Не надо оправдываться. До свидания.
– Но выслушай меня! Ты сам во всем виноват! Тебе постоянно некогда, и даже уделяя мне время, находясь со мной в постели, ты всегда был не со мной. Да, я это чувствовала, не смей мне лгать! – Вообще-то я молчу, даже если бы я попытался вставить хотя бы слово, то вряд ли сумел бы. – Тот, с кем я была в ту ночь... это была простая случайность... мы выпили... он подарил колечко... тебя не было дома... я звонила... а он – сын очень крупного человека... слишком молод и настойчив... я была не в силах его прогнать.
– Хорошо. До свидания. – Что я мог еще сказать? Шлюха.
– Знаю, она любит тебя, я видела, как она ревновала. Но у вас ничего не получится...
– Заткнись! – не выдержал я.
– Не дождешься! Я люблю тебя и могла бы быть тебе хорошей женой. – В воздухе повисла пауза, показалось, что теперь можно перевести дыхание. Отнюдь, она просто меняла обойму в пулемете, но я ошибся – она продолжила: – Можно я останусь? Вот увидишь, все будет хорошо. И с фабрикой мы что-нибудь придумаем, я столько узнала о Максиме, это тебе поможет, мы справимся.
– Все. Заявление об уходе можешь оставить в приемной.
– Ну что ж, – женщины умеют изображать гордость, а ведь секунду назад была готова ползать у меня в ногах. – Ты обижен? Расстроен? Разочарован? А чего ты хотел? Это была сделка, обычная сделка, которая теперь завершена. Ты владел мною, я владела фабрикой. Теперь я не желаю иметь с тобой ничего общего. И я не жалею, что встречалась с тем болваном в ту ночь. В постели он куда изобретательней, чем ты.
Она ушла, громко хлопнув вдерью.
Михалыч поставил меня перед тяжелым выбором.
– Олег Александрович, несмотря на наше согласие передать швейную фабрику, давление на нас не ослабевает. Министерство труда наложило санкции на наши соляные копи, там обнаружены незаконные иммигранты.
– Откуда они взялись? – удивился я.
– Соседи, бегут от своего процветающего капитализма к нам на заработки. Нам это выгодно, мы платим им втрое меньше, и они счастливы.
– Надо было предвидеть эти неприятности! – я стукнул кулаком по столу.
– С местным комитетом по труду все было улажено, но
– Что еще?
– Приостановлено финансирование наших строительных компаний, проверяется целевое расходование государственных средств. И находят нарушения. Дело идет к тому, что нам предъявят иск, – спокойно проговорил Михалыч.
– Ясно, – отозвался я. – Твои предложения?
Он вздохнул, неожиданно поднялся, вышел из-за стола, открыл холодильник и вытащил бутылку виски.
– Давайте выпьем.
Не перестаю удивляться Михалычу.
– Ну, давай. – В этот момент мне почему-то вспомнилась Лиля; я представил ее с другим мужчиной, скулы сводит.
Михалыч достал бокалы, налил и предложил:
– Давайте до дна, Олег Александрович.
– Ну давай. – А ведь она действительно хороша в постели... Надо выпить.
Мы осушили бокалы, отдышались и уставились друг на друга.
– Уезжайте, Олег Александрович, – сказал Михалыч.
– Ну давай, – непроизвольно повторил я, как заезженная пластинка, продолжая вспоминать Лилю. И наконец до меня стал доходить смысл сказанного. – Что ты сказал?
– На вас активно формируется компромат, скоро начнется атака в прессе, депутаты потребуют привлечь вас к ответственности. Мы не в силах это остановить.
– Подожди, Михалыч. – Надо сосредоточиться, но и виски хорошее, ничего не скажешь. – Давай подумаем.
– О чем тут думать, Олег Александрович, – протянул Михалыч. – Пять миллионов – швейка, примерно столько же зависает на остальных проектах, дорога в банки нам закрыта. Процесс пошел, многие в стране, а в первую очередь Максим, уже навострили когти.
Жизнь какая-то когтистая пошла.
– Значит, нам необходимо десять миллионов, так? – «Дорогостоящая шлюшка мне досталась», – мелькнуло в голове.
Михалыч согласно кивнул и налил еще виски.
– Да, Олег Александрович, думаю, с такими деньгами мы смогли бы отбиться и заткнуть всем рты.
Мы снова выпили. В голове судорожно блуждали разные мысли. Но бежать хотелось меньше всего. Мне нравится бывать в других странах, но только в качестве гостя или туриста.
Поставив опорожненный бокал на стол, я обратил внимание на заголовок в газете, разложенной на столе: «Приватизация государственного банка».
– Тогда нам ничего не остается, как купить банк!
Михалыч сильный мужик, но и напиток попался неслабый.
– Не понял?
– Купим банк. – Я ткнул пальцем в газету. – Что тут неясного?
– А на какие шиши, позвольте спросить? – Нет, он все-таки крепкий мужик, соображает.
– Слушай меня внимательно, Михалыч. У этого банка только один покупатель – Максим. Что сделаем мы? Объединим всех его врагов и в складчину купим банк. Он не ожидает конкурентов и, соответственно, намерен купить банк по дешевке, а мы неожиданно предложим большую сумму, понимаешь?