Под крылышком у ректора
Шрифт:
От такой команды я непроизвольно села рядом с подорожником.
– Не знаю, как вы, но я обосрался, - послышался писк гремлина, который сидел возле шкафа, глядя большими желтыми глазами на ректора.
Из зеленых лапок гремлина выпала недоеденная ядовитая ловушка для гремлинов, которые обильно рассыпали по всей академии во избежание поломок. В давние времена маги пытались с ними подружиться. Некоторые даже дрессировали их. Но опыт показал, что ни одну простую команду гремлин выполнять не желает. Так что теперь их травят,
Гремлин опомнился и бросился бежать, на ходу запихивая в рот ядовитое печенье. Они делали мелкие пакости. Рвали одежду, дырявили котлы, трепали метлы, резали мантии, скручивали артефакты, а потом, подкрепив силы отравленными крекерами, принимались за дело с двойным усердием.
– Не знаю, но у меня он слушается, - пожал плечами Гелиад, стряхивая пыль со своих крыльев.
То, что у Гелиада слушаются все, стало понятно еще две минуты назад.
– Сидеть, - попросила я подорожник. Но он решительно побежал в ванную, навстречу своему дождику и фаянсовой вазе.
– А можно как-то узнать, что будет на испытании? – робко спросила я, вспоминая, как всех участников одновременно бросили в воду.
– Я уже пытался, - негромко ответил ректор. Он стоял хмурый и задумчивый. – Я предложил им сумму. Дать список испытаний они отказались. Но министр сообщил, что за такие деньги, он готов дать лично. Что никак не меняет дело.
«Сколько же он предложил?», - ужаснулась я, глядя на Гелиада.
– Слушайте, а может, - начала я, вспоминая про прорицательницу. – Может, спросить у нее? Она как бы видит будущее? Может, она что-то скажет?
– Сомневаюсь. Но можно попробовать, - заметил ректор.
– Вы не сторонник прорицания? – спросила я, понимая, что все маги делятся на две категории. Те, кто свято верят в пророчества. И тех, кто в них категорически не верит.
Конечно, настоящий прорицатель или пророк рождался раз в столетие. И не всегда даже догадывался об этом. Поэтому целью каждой Академии было найти, вычислить и гордиться. Для этого ввели этот скучный предмет, от которого так и пахло благовониями и театральщиной.
Мы поднялись в ту самую башню, где впервые встретились. Разумеется, я и подумать не могла, что таинственное чудовище с крыльями и хвостом, это – ректор.
– О, великие духи света и тьмы! Раздвиньте границы всего с-с-с-сущего! – с придыханием, страшным голосом взывала мадам Нагадайна. На столике перед ней лежали карты Таро, сверкал стеклянный шар, наполненный дымкой. Две ароматические палочки, который вводили ее в транс, всех в дыхательный ступор, а моль вгоняли в гроб, пускали серые дымки. Черные свечи горели вокруг стола. Тени плясали от сквозняков.
– Взываю к вам, силы Тьмы и силы Света!!! – страшным голосом каркнула мадам Нагадайна, водя руками над шаром. Ее многочисленные браслеты звенели, касаясь щара. – В ваших руках судьбы мира! Ответьте мне на вопрос, от которого зависит
Сразу было понятно, что мадам Нагадайна занята. И вот-вот войдет в транс.
– Когда ждать зарплату-у-у-у, - послышался завывающий жуткий голос. Она закатила глаза, пытаясь разглядеть ответ где-то в глубинах астрала.
– Пятнадцатого, - произнес ректор. – Как обычно.
– О, спасибо вам, великие духи! – выдохнула мадам, как вдруг открыла глаза и увидела нас. – Вы что-то хотели, господин ректор?
– Да, - произнес он, присаживаясь на покрытое пестрым покрывалом кресло. Хлипкое кресло под ним скрипнуло, но не упало.
– Да-да-да, - закивала мадам Нагадайна. – Я вся в вашем распоряжении!
– Нам нужно знать, что будет на испытании, - произнес ректор, скептически осматривая многочисленные очистители кармы, обереги от злых духов и плетеные ковры, столь любимые всеми прорицателями.
– О, конечно! Наконец-то! Наконец-то хоть один ректор оценил значимость моего предмета! Я всегда говорила, что прорицание – основа всех наук! – задохнулась от оказанной чести мадам Нагадайна. Она тут же перетасовала карты, требуя, чтобы ректор подержал их.
Я разгуливала по башне, вспоминая, как меня в ней заперли. В уголочке «Месячник пророчеств» висел паук, охраняя пожелтевшие листочки, на одном из которых я однажды прочитала.
«Криками башня во тьме замирает. В камень холодный сердца превращает. Только чудовищу этого мало. И каменный принц сойдет с пьедестала!», - прочитала я, задумавшись. Мой взгляд мазнул ректора, который хмурил брови, пока мадам Нагадайна раскладывала карты.
Каменный принц Гелиад сошел с пьедестала, как только в Академии завелось таинственное чудовище. В ту ночь, когда меня заперли в башне пророка. Быть может, именно глупая шутка спасла мне жизнь?
Я стала вчитываться в другие листочки с трудом разбирая почерк.
«Каменное сердце. День сменился ночью. Только он не знает, вода камень точит!», - прочитала я туманное. Какая вода? Он боится воды? Никогда не думала, что горгульи боятся воды! Хотя, может, дело не в этом? В пророчествах всегда все мутно и непонятно.
– Вы хотите сказать, что участников сначала повесят и заставят ездить на своих фамильярах? – прокашлялся ректор, глядя на мадам Нагадайну, которая рассматривала карты повешенного и наездника.
– Давайте я перегадаю! – испуганно заметила она, с остервенением тасуя карты. – Просто они сегодня немного устали и капризничают, господин ректор…Сдвигайте! Попробуем другое гадание!
Я посмотрела на еще один листок, который, видимо, прицепили совсем недавно.
«Темный лабиринт, страшный, словно в сказке. В полночь станет ясно, кто же скрыт под маской!», - прочитала я.
– «Страх окаменеет, от чужого взгляда. Только станет ясно, смерть блуждает рядом».