Под крышами Парижа (сборник)

Миллер Генри Валентайн

Я б не стал доматываться и забыл ее, но эта сука мне просто не даст. Сегодня утром она пришла ко мне в комнату в одном лишь банном полотенце, намотанном на себя… большое и банное, но ведь всего лишь полотенце, спросить, как работает защелка на двери в ванную.

* * *

Когда я захожу, Эрнест в постели. Он ждал от меня вестей, говорит, и рад слышать, что Анна объявилась целой – и умственно, и телесно. Но его больше интересует моя история про маленькую китаезу, к которой он меня отправлял. Я не сообщаю ему, что она мне стоила недельного жалованья…..

Не

важно, что я забыл узнать про кокаин. Он уже съехал с той пизды, говорит он. Она его и не хотела, вообще-то. Ей нужна была та молодая испанская пизда, с которой она его несколько раз видела, и Эрнесту отвратительно. Лесбиянки захватывают мир у нас под самым носом, уверен он, под самым нашим носом! Миг спустя он уже сочинил эпиграмму… пизду уводят у нас из-под носа… из-под самого нашего носа.

Эрнесту явно как-то тягостно, и я думаю, что он, может, ожидает в гости какую-нибудь пизду. Он лежит, согнув колени, и покрывала вокруг них скомканы, – очевидно, он намерен проваляться в постели весь день. О да, у него все отлично, просто немного устал… и он притворно зевает. Что ж, говорю я ему, я тогда, наверное, пойду валандаться… и как раз тут под покрывалами у коленей Эрнеста что-то шевелится.

Редко доводилось мне видеть человека настолько смущенного…. Когда я вижу, что именно он там прячет, приходится расхохотаться.

– Какого оно полу? – спрашиваю у него я.

Эрнест откидывает покрывало, и у него из-под колен выбирается девочка лет десяти-одиннадцати.

– Еще две минуты, и ты б ни за что не угадал, – говорит он. – А теперь смотри, Алф, господи Исусе, только помалкивай, а? Знаешь же, как оно все.

Девочка отбрасывает со лба прямые черные волосы и вытирает его простыней. Жалуется, что там было слишком жарко… она чуть не умерла. Садится на край кровати и пялится на меня.

– Ты это сколько, к черту, прятал? – спрашиваю его я. – Ты что делаешь? Мятных леденцов ей даешь, чтоб она сюда поднималась?

Она дочка людей, которые держат бар неподалеку, сообщает мне Эрнест. И, говорит он, оправдываясь, она не только к нему ходит… все по соседству про нее знают.

– Я ж не просто ее где-то подобрал, – говорит он. – Мля, да я ее никакой хуйне уже научить не могу… она сама все знает. Ты у нее поспрашивай, сам убедишься, что я тебе не вешаю. Она просто научилась ебаться немножко раньше большинства девочек.

Девочка раздвигает ноги и показывает свою голенькую фигу. Даже растягивает ее настежь, чтобы я точно хорошенько разглядел.

– Можешь меня поебать, если хочешь, – пищит она. – Только мне надо, чтобы мистер Эрнест ебал меня первым.

А часто ли мистер Эрнест ебет ее, спрашиваю я? Нет, она тут лишь третий или четвертый раз. Он как раз собирался ее ебать, а тут я вошел…

– Так ты валяй, – говорю я Эрнесту. – Не хочу ничего тебе портить.

Девочка начала уже забавляться с собой одной рукой, а другой встряхивает хуй Эрнеста на изготовку.

Эрнест считает, что я не понимаю. Он не делает ничего такого, чего бы не сделал кто-то другой, и т. д., и т. п. С другой стороны, все я отлично понимаю, уверяю его я. Я сам к такому чуть не подошел… фактически,

говоря строго, можно было бы сказать… Поэтому Эрнесту становится лучше.

– Ей-богу, Алф, – говорит он, – тебе надо хоть разок ее попробовать. Никогда не думал, что настанет такой день, когда я это признаю, но от такого торчишь что надо. – Он спихивает ногами покрывала и садится. Щиплет девочку за попку и распрямляет ей плечи. – Посмотри на нее. Ну не красоточка ли маленькая? Отличной пиздой станет, когда вырастет. А порочна, как сам черт… ты б послушал, как она тебя поливает, когда обижается. И господи боже, что за истории она мне рассказывает! Я и половине не верю, но та половина, которой верю, – это уже что-то. А ты знал, что у них есть запах, даже когда они такие маленькие? Как бы только намек, но есть, надо нос только поближе сунуть.

Девочка перестает играться с собой и хватает его хер обеими руками. Про елды ей известно достаточно, чтобы понимать, от чего они крупнеют…. она склоняется и волосами щекочет его, покуда сама скользит по нему пальцами вверх и вниз.

– Я ж не только вот это вот хотел ебать, – продолжает Эрнест. – Нет, мля! Я это пробую для разнообразия. И она достаточно большая… ей не больно, ничего. Господи Исусе, Алф, она же все равно имается… Ну и я, значит, могу попробовать и посмотреть, каково оно.

Через минуту он бы уже запел национальный гимн, но девчонка его так возбудила, что он начал заикаться. Она раз за разом приближается ртом к его хую и тут же отстраняется, как раз когда губы уже чуть было его не касаются.

– Она хочет доплаты, если отсасывает, – поясняет он, – только всегда про это забывает и все равно это делает.

– Доплаты! – кричу я. – Хочешь сказать, они уже достаточно соображают в этом возрасте, чтобы собой торговать? Ей-богу, когда я был ребенком….

– Конечно, она торгует. Но от этого ебля не хуже…..

Девочка перестает играть с его болтом и снова принимается теребить себя.

– Вот видишь? – говорит Эрнест. – Она просто спятила по этой своей пизде и от того, какие у нее от этого ощущения. Деньги с этим никак не связаны, какой-то пентюх, вероятно, как-то раз дал ей несколько су, и так она поняла, что и деньги за это можно получать. Но, господи, Алф, как только ей в эту маленькую штучку хуем сунешь, когда она под тобой извиваться начнет и этим своим животиком о твой тереться…. Говорю тебе, это ни с чем прежним у тебя не сравнимо.

– Не хочу разговаривать, – вдруг жалуется девочка. – Хочу, чтоб меня ебали.

– Вот как оно все, Алф…. вот так вот все, как она и сказала. Ты погляди только, как она себе между ног щупает. Мля, можно подумать, что она убьется, насаживаясь на него. Но внутри у нее там места хватит. Просто выглядит так…. она его в пизду себе не принимает, а вся вокруг него обертывается……

Она не трогает хуй Эрнеста, когда тот над нею обустраивается… она хватает его за волосню, полную горсть в каждый кулачок, и так держится. Поднимает свою жопку на добрых шесть дюймов от кровати и, похоже, вся бросается вниз. Поразительно, однако половина его болта проваливается в нее этим одним движением.