Под Куполом. Том 1. Падают розовые звезды
Шрифт:
Его сейчас осматривал тридцатисемилетний Эрик Эверетт по прозвищу Расти [19] , фельдшер, работавший вместе с доктором Роном Хаскелом, которого Расти представлял себе в образе Великого и Ужасного Волшебника Оза. «Потому что, – объяснял Расти (но только тем людям, кому мог доверять так же, как и жене), – он очень уж часто остается за занавесом, тогда как мне приходится выполнять всю работу».
Расти проверил, когда юному мастеру Дрейку последний раз делали прививку от столбняка. Осенью 2009 года, очень хорошо. С учетом того, что
19
Rusty (англ.) – рыжий.
20
Джерон Уилсон (р. 1977) – американский профессиональный скейтер. Речь идет о трюке, названном в его честь.
– Электричество включили, чувак, – заметил юный мастер Дрейк.
– Это генератор, чувак. Обеспечивает больницу и Центр здоровья. Мудро придумано, да?
– Старая школа, – согласился Дрейк.
Какие-то мгновения взрослый и подросток молча рассматривали шестидюймовую рану на икре Бенни Дрейка. Очищенная от грязи и крови, она по-прежнему выглядела рваной, но уже не такой ужасной. Городская сирена смолкла, но издалека доносился вой других сирен. А потом включилась пожарная сирена, заставив их обоих вздрогнуть от неожиданности.
«Скорой» пора на выезд, подумал Расти. Твитч и Эверетт спешат на помощь. С парнем надо бы побыстрее закончить.
Да только лицо у мальчишки очень уж побледнело, а в глазах, как показалось Расти, стояли слезы.
– Боишься?
– Есть немного. Мать не разрешит мне гулять.
– Так ты этого боишься? – Расти догадывался, что Бенни Дрейка не всегда пускали гулять. Видно, очень даже часто.
– Ну… А будет очень больно?
Расти поначалу прятал шприц. Теперь ввел три кубика ксилокаина и эпинефрина – обезболивающей смеси, которую по-прежнему называл новокаином. И ждал, пока смесь сработает, чтобы не причинять пацану лишней боли.
– Не больнее, чем сейчас.
– Уф, тогда приступай. Терпеть можно.
Расти рассмеялся.
– Ты прокатился по фулпайпу, прежде чем сделать «уилсон»? – Бывший скейтер проявлял искреннее любопытство.
– Только на хафе [21] , но и это забирает! – Бенни просиял. – Как думаешь, сколько швов? Норри Кэлверт наложили двенадцать, когда прошлым летом она навернулась в Оксфорде.
– Не так много. – Расти знал Норри, маленькую готку, которая просто мечтала о том, чтобы убиться на скейтборде, прежде чем кого-то родить. Он нажал на край раны иглой. – Чувствуешь?
21
Фулпайп, хафпайп – специальные желобы для скейтеров.
– Да, чувак, еще как. Ты слышал: там что-то бабахнуло? – Бенни небрежно указал на юг, сидя на
– Нет, – отмахнулся Расти, хотя слышал, как бабахнуло дважды, только боялся, что не бабахнуло, а взорвалось. С обработкой раны следовало поторопиться. А где Волшебник? На обходе, по словам Джинни. Сие скорее всего означало, что спит в комнате отдыха врачей в «Кэтрин Рассел». В последнее время этот замечательный Волшебник, отправляясь на обход, оказывался именно там. – Что-нибудь чувствуешь? – Расти вновь уколол ногу иглой. – Не смотри. Глаза могут обмануть.
– Нет, чел, ничего. Ты водишь меня за нос.
– Нет. Нога у тебя онемела. – При этом Расти подумал: И не только нога. – Ладно, начнем. Ляг, расслабься и наслаждайся полетом с «Кэтрин Рассел эрлайнс». – Он еще раз промыл рану стерилизующим раствором, очистил, потом подровнял края верным скальпелем номер 10. – Шесть швов моей лучшей нейлоновой ниткой номер сорок.
– Страх какой. Думаю, я могу блевануть.
Расти протянул подростку тазик для рвоты, который также назывался блевотной кастрюлей.
– Блюй сюда. Отключись, и ты в свободном полете.
Бенни не отключился. И не блеванул.
Расти уже накладывал на зашитую рану стерильную марлевую салфетку, когда раздался стук в дверь, а потом появилась голова Джинни Томлинсон.
– Могу я с тобой поговорить?
– На меня внимания не обращайте, – вставил Бенни. – Я это люблю, побыть с самим собой, – добавил маленький наглец.
– В коридоре, Расти. – На подростка Джинни и не взглянула.
– Я сейчас вернусь, Бенни. Сиди и не волнуйся.
– Не парься, никаких проблем.
Расти последовал за Джинни в коридор.
– Пора на выезд? – спросил он.
За спиной Джинни, в залитой солнцем комнате ожидания, мать Бенни бросила на фельдшера мрачный взгляд, оторвавшись от книги с обнимающейся парочкой на обложке.
Джинни кивнула.
– Сто девятнадцатое, граница с Таркерсом. Еще один несчастный случай на другой границе города, с Моттоном, но, как я слышала, там все трупы. Столкновение самолета с грузовиком. Самолет пытался приземлиться.
– Ты заливаешь?
Элва Дрейк, хмурясь, оглянулась, потом вновь уткнулась в книгу. Или просто смотрела в нее, пытаясь сообразить: поддержит ли ее муж, если она запретит Бенни гулять, пока ему не исполнится восемнадцать?
– Ничего я не заливаю.
– Странно как-то.
– Но парень на границе с Таркерсом еще жив. Водитель грузовика для доставки продуктов, как я поняла. Пошевеливайся. Твитч ждет.
– Ты закончишь перевязку?
– Да. Иди, иди.
– А доктор Рейберн?
– У него пациенты в Мемориальной Стефенской. – Она говорила о больнице в Норуэе. – Он уже едет, Расти. Шевелись.
Прежде чем уйти, он сообщил миссис Дрейк, что у Бенни все хорошо. Элву эта новость вроде как не шибко обрадовала, но она его поблагодарила.
Дуги Твитчел сидел на бампере старенькой «скорой», которую Джим Ренни и его коллеги из городского управления даже и не думали заменить, курил и нежился на теплом солнышке. Еще он держал в руке портативную рацию, и она бубнила без умолку: голоса возникали внезапно и наслаивались друг на друга.