Под куполом
Шрифт:
На мгновение Джулия не могла понять, что это за дорога. Потом до нее дошло, и она рассмеялась.
— Я сказал что-то смешное, миз Шамуэй?
— В Милле эту дорогу называют Литл-Битч-роуд. Потому что в сезон дождей это действительно сучка, а не дорога. [34]
— Очень образно.
— Как я понимаю, на Литл-Битч никаких толп?
— Сейчас там никого нет.
— Ладно. — Она убрала блокнот в карман и подняла с пола фотоаппарат. Горас терпеливо ждал у двери.
34
Слово «bitch» в названии улицы Little Bitch Road
— Когда мне ждать вашего звонка? Или когда Барби позвонит по вашему мобильнику?
Она посмотрела на часы и увидела, что уже начало одиннадцатого. Господи, неужто так поздно?
— Мы будем там к половине одиннадцатого при условии, что я смогу его найти. И я думаю, что смогу.
— Отлично. Скажите ему, что Кен передает привет. Это…
— Шутка, да. Я понимаю. Нас кто-нибудь встретит?
Последовала пауза. Когда Кокс заговорил вновь, чувствовалось, что ему совсем не хочется отвечать на этот вопрос.
— Там будет свет, и часовые, и солдаты на блокпосте, но они получили приказ не разговаривать с жителями города.
— Не… но почему? Господи, почему?
— Если ситуация не разрешится, миз Шамуэй, все это станет для вас понятным. До многого вам не составит труда дойти своим умом… по моему разумению, вы очень умная женщина.
— Да пошел ты на хрен, полковник! — воскликнула она, раздосадованная. Ушки Гораса вновь встали торчком.
Кокс рассмеялся, он-то как раз не обиделся.
— Да, миз, слышу вас хорошо. В половине одиннадцатого?
Ее так и подмывало ответить «нет», но, разумеется, она не могла этого сделать.
— В половине одиннадцатого. При условии, что я сумею найти Барби, — повторила Джулия. — И я звоню вам?
— Или вы, или он, потому что поговорить мне нужно с ним. Буду ждать с рукой на телефоне.
— Тогда диктуйте ваш волшебный номер. — Она зажала мобильник между ухом и плечом, полезла в карман за блокнотом. Само собой, блокнот всегда требуется после того, как ты его убираешь, — правда жизни, если ты репортер, а сейчас она им стала. Вновь. Номер, который продиктовал полковник, напугал Джулию больше всего того, что он ей уже наговорил. Потому что начинался с очень уж необычного зонального кода — 000.
— И еще, миз Шамуэй. У вас нет вживленного кардиостимулятора? Электронного слухового аппарата? Чего-то такого?
— Нет. А что?
Она подумала, что он опять уйдет от ответа, но этого не произошло.
— Как только человек вплотную приближается к Куполу, происходит какое-то воздействие. Для большинства людей это совершенно безвредно, они ощущают разве что покалывание, как от электрического тока низкого напряжения, и через секунду-другую оно исчезает. Но с электронными устройствами совсем другая история. Некоторые прекращают работу… скажем, большинство мобильных телефонов, если их поднести ближе чем на пять футов… другие взрываются. Если вы захватите с собой диктофон, он просто перестанет работать. Принесете айпод или что-то сложное, вроде блэкберри, это взорвется.
— У чифа Перкинса взорвался кардиостимулятор? Это убило его?
— В половине одиннадцатого. Приведите Барби и обязательно скажите ему, что Кен передает привет.
Он разорвал связь, и Джулия застыла в молчании рядом со своей собакой. Потом она попыталась позвонить сестре в Льюистон. Пиканье набираемых цифр… и тишина, как и прежде.
Купол… В конце разговора он не назвал эту преграду барьером; он назвал ее Куполом.
5
Барби снял рубашку и сел на кровать, чтобы расшнуровать кроссовки, когда раздался стук в дверь, к которой вела наружная лестница на
А если это Младший и несколько его дружков, решивших устроить вечеринку по поводу его возвращения? Вроде бы такое невозможно, даже отдает паранойей, но весь сегодняшний день — праздник невозможного. Младшего, Френка Дилессепса и остальных членов их маленькой банды он нынешним вечером в «Эглантерии» не видел, в отличие чуть ли не от всех завсегдатаев. Эти сукины дети могли быть на шоссе номер 119 или 117, глазея на невиданное чудо. Но возможно, кто-то рассказал им о его возвращении, и они строили планы на будущее. А теперь будущее стало настоящим.
Стук повторился. Барби встал, положил руку на портативный телевизор. Не самое грозное оружие, но могло принести пользу — если бросить его в первого, кто попытается проскочить в дверь. Он, конечно, мог взять деревянную палку из стенного шкафа, на которой висели плечики, но малые размеры комнатки не позволяли как следует размахнуться. Еще у него был швейцарский армейский нож, но он не собирался никого резать. И не стал бы, если только…
— Мистер Барбара? — Женский голос. — Барби? Вы здесь?
Он убрал руку с телевизора и пересек кухоньку.
— Кто там? — спросил, хотя и узнал голос.
— Джулия Шамуэй. У меня для вас сообщение от человека, который хочет с вами поговорить. Он попросил сказать, что Кен передает вам привет.
Барби открыл дверь и впустил ее.
6
В обшитом сосновыми панелями зале заседаний, расположенном в подвале муниципалитета Честерс-Милла, рев установленного во дворе генератора (старенького «Келвинатора») ослабевал до едва слышного гудения. Посреди комнаты стоял красивый стол из красного клена, отполированный до блеска, длиной в двенадцать футов. Большинство стульев вокруг стола в этот вечер пустовало. Четверо участников чрезвычайного экспертного совещания, как назвал его Большой Джим, сидели у одного его края. Сам Большой Джим, пусть только и второй член городского управления, занял место во главе стола. Позади него на стене висела карта города, контур которого напоминал спортивный носок.
Кроме членов городского управления на совещании присутствовал и Питер Рэндолф, исполняющий обязанности начальника полиции. И только Ренни держался бодро и уверенно. Рэндолф выглядел потрясенным и испуганным. Энди Сандерс, естественно, еще не пришел в себя от горя. А Андреа Гриннел — ожиревший, поседевший слепок с ее младшей сестры Роуз — казалась заторможенной и мало что соображающей. Как, впрочем, и всегда.
Четырьмя или пятью годами ранее Андреа поскользнулась на обледеневшей подъездной дорожке, когда одним январским утром шла к почтовому ящику. Упала, и так сильно, что у нее треснули два межпозвонковых диска (тяжесть травмы усугублялась тем, что весила Андреа на восемьдесят-девяносто фунтов больше нормы). Доктор Хаскел прописал ей новое чудо-лекарство, оксиконтин, [35] чтобы облегчить, безусловно, мучительную боль. И с тех пор она постоянно принимала это лекарство. Благодаря своему лучшему другу Энди, которому принадлежал местный аптечный магазин, Большой Джим знал, что Андреа начала с сорока миллиграммов в день, а теперь добралась аж до четырехсот. Это была полезная информация.
35
Оксиконтин — опиоидный анальгетик, прописываемый врачами при очень сильных болях, его регулярное применение вызывает зависимость.