Под Локком

Запата Мариана

— Это дерьмо не стоит твоих слез, детка.

Конечно, это было несравнимо с комфортными объятьями бабули, но его легкого касания было достаточно, чтобы я взяла себя в руки. Я заставила себя вспомнить, что этот мужчина не достоин моих слез или даже мыслей. Мой мозг был со мной согласен, но мое тело думало иначе.

Я шмыгнула носом.

— Я серьезно, не плачь, — добавил Декс в том же тоне, что и секунду назад.

Я кивнула. Было ли что-то в его словах или во мне, я не уверена, но я сделала глубокий вдох и подумала о моей маме. Моей милой

мамочке, которая любила мужчину, потеряла его и так никогда и не оправилась. Никогда такого не хотела для себя. Я никогда не хотела также закончить, как она. Я достаточно потеряла в своей жизни, чтобы рисковать потерять еще больше.

— Я помню, как твой отец приехал. Это было давно. Он заходил увидеть Сонни, но Сонни дал ему пинка под зад. Сказал ему проваливать, потому что был обижен за что-то.

Что-то.

Спустя несколько недель после смерти моей мамы, воспоминание о звонке Сонни было легким. Один из нас всегда звонил другому, по крайней мере, каждый месяц. Мой сводный брат всегда был супер добродушным. Но после того звонка, когда я сказала ему, что наш отец опять уехал, Сонни сорвался.

Абсолютно сорвался.

Возможно, это было потому, что старший Тейлор всегда всего лишь ошивался неподалеку. Даже, когда он был в Остине, пока Сонни был ребенком, его не было рядом. Наш отец никогда не связывал себя обязательствами по отношению к маме Сонни. Несколько лет спустя я узнала, что слово «преданность» для него ничего не значит, когда он разбил сердца трех женщин во Флориде.

Несмотря ни на что, меня это не затронуло, пока я не выросла, и Сонни начал общаться с Уиллом и мной. По крайней мере, Курт Тейлор был у нас дольше, чем у него.

Так что, когда Сонни узнал, что наш отец-донор снова ушел сразу после смерти мамы… он был в бешенстве.

Мне казалось, что Сонни проглотил всю злость, которая была у меня с Уиллом.

— Твой старик просто гребанный мудак.

Не впервой мне слышать такие слова. Я пожала плечами.

– Тебе бы стоило услышать греческие названия, которые для него придумывала бабуля. Я бы не удивилась, если бы нашла куклу вуду у нее под кроватью.

— Она умерла? — он сжал губы.

Почти сразу после того, как у меня наступила ремиссия, но я не собиралась откровенничать с ним.

— Несколько лет назад у нее случился сердечный приступ во время сна.

Я не стала ему объяснять, что она продала дом, чтобы оплатить мои медицинские счета.

— Проклятье, — длинные пальцы Декса постукивали по рулю. Отпустив одну руку, он прижал ее к своему лицу.

— Это дерьмово, милая.

Я выдохнула и слегка засмеялась, скорее нервно и с поражением.

— Могло быть и хуже. Он мог быть жестоким или… Я не знаю. Просто знаю, что могло быть намного хуже, мне так кажется.

Декс посмотрел на меня уголком глаза, челюсти заходили в тишине от сказанного мной, после чего он опять заговорил.

— Мой отец тоже был куском дерьма. Постоянно орал на моих сестер, говорил гадости моей маме, старался надрать мой зад, когда мог.

Пьяный постоянно воровал деньги у мамы или у кого-то, кто был настолько глуп, ошиваясь возле него. Он шел в бар и надирался до такой степени, что засыпал прямо на полу большую часть времени. Бесполезная трата жизни, особенно после того, как его выгнали из Вдоводелов, когда им надоело его дерьмо.

Примерно на полпути, слушая его рассказ, я была настолько поражена, что повернулась в своем кресле и посмотрела на него. Откуда, блин, взялась эта его честность, я не имела понятия, но меня абсолютно затянуло.

Когда наступил неудобный перерыв в разговоре, я выпалила вопрос.

— Что с ним стало?

Он болезненно вздохнул. Я не представляла, что мужчина, вроде Декса, может затаить столько обиды. Он не был похож на людей, которые разочаровываются в других. Обычно он сразу переходил от нормального до взбешенного состояния.

— Его арестовали за распространение, когда мне было восемнадцать. С тех пор я его не видел и не общался с ним.

— Ни разу? — спросила я его тихим голосом.

Декс резко покачал головой. Злость и расстройство сочилось из его пор, жаля мою грудь его беспокойством за прошлое.

— Не после того, как он обвинил меня и ма за его беспорядки. Говорил нам, что это наша вина, что закрывали глаза на его дерьмо так долго. Сказал, что мы должны были ему помочь. Ты можешь поверить в эту хрень? Я провел годы, пытаясь достучаться до него, чтобы он провел время со мной и моими сестрами взамен водки, и он обвинил нас в том, что он блядский пьяница? В последний раз, когда я с ним разговаривал, он сказал, что я должен привыкнуть быть разочарованием, потому что это все, кем я могу стать, — он хмыкнул. — Прямо, как он.

— Что за кусок дерьма, — гнев заструился по моим венам.

Срань Господня. Я действительно только что это сказала?

Я посмотрела на Декса и увидела, что он смотрит на меня. Был ли он шокирован или удивлен, я не поняла. Все, что я заметила, это кивок его головы.

— Ты даже не представляешь, детка.

Я плохо знала Декса, но чувствовала уверенность в том, что скажу ему дальше. Я не пыталась подлизаться к нему. С чего бы мне это делать? Или заставить его чувствовать себя лучше. Но я подумала, он должен знать, что я не верю в то, что сказал его отец.

— Ты не такой, как он. Ты ведь знаешь это, правда?

— Я надеюсь, что не такой.

— Ты не такой, — подтвердила я. — Ты хороший человек, Декс.

Он пожал плечами, но я могу сказать, что он был в раздумьях.

— Я никогда не хотел даже и вполовину быть похожим на него. И опять же, я был выпущен на поруки, по некоторым тупым обвинениям. — Я бы не назвала нападение тупым обвинением, но я придержала это в себе. — Слыша, как он говорит те слова, будет ли моя судьба повторением его ничтожной жизни пьяницы? Я поклялся, прямо тогда, что я никогда не стану таким, как он. У меня его характер. Я говорю тупое дерьмо, которое не подразумеваю, но это так.