Под маской долга
Шрифт:
– Естественно. Она самая нормальная, даже не знаю, зачем ты вообще ее включил в список.
– Сама попросилась. – Сей-лир поморщился. – Ты же знаешь ее ситуацию.
– Знаю, – кивнул Сиан, – и рад за нее, если ей действительно там лучше. Но ты ведь позвал поговорить не о ней. Почему наши леди вернулись?
– Нервадия хочет расторгнуть договор в связи с нарушениями с нашей стороны. Девушкам дано будет право решать – вернуться им в Арол или остаться в Нервадии. Ну, кроме Полиан и Неоры.
– И Эльведан, – тут же добавил Сиан.
– Как раз ее и хотят вернуть в первую очередь. – Повелитель поморщился. – Информация о том, что она универсал,
– У него ничего не выйдет. – На лице мужа расплылась широкая усмешка. – Два часа назад был проведен обряд Единения. Эльведан – моя жена.
– Даже так? – Брови сей-лира скользнули вверх. – Что ж, вовремя. Что касается Эльгалион… – Он впервые за время разговора перевел взгляд на девушку. – То, думаю, стоит тоже провести брачный обряд. Какой камень вы предпочитаете, леди?
– Камень? – от хриплого шепота Эль у меня внутри все заледенело.
– Конечно. Договорной брак, думаю, будет вполне подходящей идеей.
– И с кем?
– Со мной. – Сей-лир усмехнулся. – Будете Владычицей Эулирона. Так что, говорите, какой камень нравится. Уверен, у меня в сокровищнице найдется что-нибудь подходящее.
– Никакой. – Сестренка криво улыбнулась, а я вцепилась в руку Сиана, ощутив ее боль. – Я отказываюсь от… договорного брака с вами. Уверена, кровного родства с Эльведан и лордом Вестиорионом вполне хватит, чтобы оставить меня здесь. А вам лучше заключить брак с принцессой, раз уж все равно придется пересматривать договор.
– Уверена?
– Вполне.
– Что ж… настаивать не буду, – равнодушно произнес повелитель и отвернулся. Такой простой жест безразличия. Это самое ужасное, что он мог сделать. Мне захотелось кинуться к сестре, обнять ее, но я понимала, что сейчас это будет сделать неправильно, равносильно указать на ее слабость. – Тогда дальше. Леди де Уваро Сани, Васор, де Крейв Леван и Гроу покидают Эулирон точно. Они уже собрали вещи и сегодня же порталом уйдут в Арол. Мы выставили претензии по поводу их действий, но, насколько я понял из объяснений леди Нейл, все они находились под разной степенью контроля. Леди Нейл и Клоу проследили, чтобы девушки выпили нужные зелья. Распространяться о жизни в Эулироне они не будут. Леди де Росс Нори и Фалли готовы заключить договорной брак и остаться, о чем объявят сами. Остается леди Рау. Ее решения я пока не знаю. О лорде и леди Миро-Нэй Аори я никогда не слышал, и они ни разу не посещали Эулирон. Это понятно?
– Да, – нестройным хором ответили мы.
– Очень хорошо. Остальные договорные отношения постараемся поддержать на уже достигнутом уровне.
– А что с твоей идеей жениться на принцессе? – Сиан прищурился.
– Пока отложим. Я не уверен, что ее тоже ничем не опоили. А получить яд в бокале или кинжал под сердце пока желания нет, – небрежно отмахнулся он.
– Хорошо. Ну а по поводу отпустить девушек в Нервадию?
– Каких? К ним и так возвращается пятерка лучших магов. Хватит с них.
– Как скажешь. Ну, тогда пошли, встретим послов?
Встреча прошла на высшем уровне. В том смысле, что приехал не только герцог, но и сам король, причем, что вообще невероятно, вместе с женой и дочерью. Как оказалось позже, причина была вполне банальна и оправдана. После известий, что принес герцог Калме, Его Величество не на шутку взволновался. И, предвидя, что, скорее всего, ни одна из тех, кому он относительно доверял, не вернется в Нервадию, решил проверить все на месте.
Как оказалось,
А потом было почти четыре часа кошмара. Крики, споры, доказывания, препирательства… Нервадия получила серьезную оплеуху, но сдаваться не собиралась. Были попытки обвинить Эулирон в шпионаже, подрыве, злоупотреблениях, даже гибели ректора и покушении на лорда Оруса. После этого была попытка вернуть меня или Эльгалион. Затем предложения восстановить договор, прислать других девушек или юношей. Ну и под конец повторное и уже официальное предложение брака.
Повелитель практически все время молчал, позволяя вести диалог Сиану и еще двум сей-лирам. Высказался он только один раз, а конкретно на предложение брачного договора. Не объясняя причины, он просто и категорично сказал «нет» и на все дальнейшие расспросы отмалчивался. Когда же напряжение достигло апогея и король сам поднялся с намерением вытрясти из сей-лира, чем его дочь нехороша, по комнате пронесся ледяной вихрь, а все крики заглушило низкое рычание. Тромир просто-напросто сел обратно на стул, и вопрос больше не поднимался. А я смотрела на принцессу и видела, что отказ ее не просто задел. Была в ее взгляде горечь, которая появляется только тогда, когда возникают чувства. Владыка смог очаровать девушку и задеть ее сердце. Впрочем, сердце Эль он тоже разбил довольно быстро.
Король и свита покидали Эулирон в расстроенных чувствах. Слишком много на них свалилось, и слишком многое открылось. Герцог напоследок хотел поговорить со мной, но когда Сиан объявил о заключении «нерасторжимого брака», то отступил, лишь с тоской в глазах поцеловав мне руку и сказав «прощай». Мне по-человечески было жаль его, но поделать ничего уже не могла. Только мысленно пожелала ему все-таки найти свое счастье.
А вот королева несколько долгих минут смотрела мне прямо в глаза, и в какой-то момент, я готова была поклясться, хотела ударить, но сдержалась, лишь процедив:
– Умная, стерва…
Сиан вскинулся, но я остановила его жестом, лишь усмехнувшись на это то ли оскорбление, то ли комплимент. Мне уже не важно. Что бы ни произошло в будущем, в Нервадию я не вернусь. Кстати, король о наших с Эль родителях тоже не забыл, но мы на все его подначки и попытки воззвать к дочерней совести упрямо молчали.
Последними уходили девушки. Мне было искренне жаль заплаканную Олину. Увы, ее чувства остались безответны, хотя в какой-то мере я была рада, что сей-лир не стал морочить девушке голову, а сразу сказал все честно. Конечно, сейчас ей очень плохо, но она молода и еще встретит свою любовь. Во всяком случае, это гораздо лучше, чем год за годом мучить себя и его. И, смотря на нее, я искренне радовалась, что «торговля» девушками была прекращена. Отныне только на добровольных началах – десять девушек и десять юношей с одной и другой стороны могли на год приезжать пожить к соседям. Если же принималось решение о более долгом сроке, то это уже решалось в индивидуальном порядке.