Под маской любви
Шрифт:
При упоминании о стражниках синие глаза Фалько будто подернулись льдом.
— Зачем вам эти недоумки? Да они хуже разбойников.
— Я нашла труп.
Произнеся это вслух, Кассандра заново ощутила весь ужас происшедшего и обхватила себя за плечи, чтобы унять дрожь.
Фалько усмехнулся и обвел кладбище широким взмахом руки:
— Ничего удивительного. Мы в обители мертвых.
Кассандра откинула назад упавшую на лицо прядь.
— Я не дурочка, — сказала она холодно. — Не нужно так со мной разговаривать. Сегодня похоронили мою подругу. А потом
Кассандру поразила твердость собственного голоса, его убедительность. Такие монологи она часто записывала в дневник или произносила про себя, но никогда не осмеливалась так говорить вслух.
— Но это какая-то нелепица, — осторожно проговорил Фалько.
Его тон и слова разозлили девушку еще больше:
— Вот именно. И потому надо позвать стражников.
— А что, если вы ошиблись? Горе порой застит нам глаза… — На мгновение взгляд юноши сделался задумчив, словно он что-то увидел вдалеке. Через миг он тряхнул головой, будто прогоняя наваждение. — Или, может, вы ее не узнали. Мой хозяин часто пишет мертвых перед погребением. Когда труп коченеет, лицо человека меняется.
Он считает, что ей померещилось? Что она безумна?
— И светлые волосы могут потемнеть? — ядовито поинтересовалась Кассандра. Ее голос по-прежнему звучал странно, непривычно для нее самой.
— Возможно, освещение сыграло злую шутку, — настаивал Фалько. — Или вы перепутали усыпальницы.
Девушка задумалась. А вдруг он прав? Могли волосы Ливианы показаться темными в тусклом свете? Нет. Но кто вырезал на ее груди крест? Могла ли Кассандра ошибиться? А вот это вполне возможно: каменных ангелов на кладбище хватало.
— Посмотри сам, — предложила Кассандра, не зная, чего ей больше хочется: убедить Фалько в своей правоте или убедиться в собственной ошибке. С тех пор как девушка поселилась на Сан-Доменико, кладбище стало ее убежищем, и она нипочем не желала без боя уступать свою вотчину кровожадному чудовищу.
Фалько молча кивнул, выражая готовность следовать за новой знакомой. Дверь фамильного склепа по-прежнему была приоткрыта. Над входом виднелась полукруглая надпись: Греко.
— Это ее имя, — пояснила Кассандра. — Так что никакой ошибки быть не может.
— Постойте здесь, — велел юноша. — Я посмотрю, нет ли внутри ходячих мертвецов.
Фалько перешагнул порог склепа, напевая себе под нос какую-то песенку. К нему вернулось игривое настроение.
— Надо же, кто-то оставил фонарь. Буду иметь это место в виду, когда стану искать ночлег. О, а это еще что? Какая прелесть. За мной подарок, когда вы налетите на меня в следующий раз… — и тут голос юноши дрогнул и осекся, а через мгновение Фалько вылетел из склепа.
— Расскажи обо всем, что видела, — приказал он, сверкая глазами. — С самого начала.
При виде его белого как мел лица сердце Кассандры снова затрепетало. Фалько тяжело дышал. Он и вправду был напуган.
— Почти ничего, — покачала головой девушка, чувствуя, снова начинает трястись от страха. — Мне показалось, что в кустах мелькнул чей-то плащ. Но луна зашла
Фалько покачал головой.
— Она похожа на куртизанку. Совсем молодая. Новенькая, должно быть.
Куртизанка. Ну, разумеется. В детстве, в отеческом доме, в самом центре квартала Риальто, Кассандра с ужасом и восхищением внимала болтовне служанок о роскошных, утонченных красавицах, что дарят мужчинам свою благосклонность в обмен на дорогие подарки и туго набитые кошельки. По вечерам женщины высматривали богатых покровителей из окон домов по берегам каналов, выставляли себя напоказ в платьях, открытых почти до сосков. Их красота была совершенной и в то же время странной, загадочной, они походили на экзотических птиц.
Фалько окинул беглым взглядом кусты и надгробия и повернулся к воротам.
— Надо сматываться отсюда. Лучше бы ты меня сюда не приводила. Кто бы ни убил эту несчастную, он может быть где-то поблизости. И наверняка за нами наблюдает. Возможно, он смотрит на нас в этот самый миг.
«Возможно, он смотрит на меня», — подумала Кассандра. Но нет, Фалько не мог быть убийцей. Убийцы так не улыбаются. К тому же будь ее новый знакомый душегубом, он первым делом расправился бы с ней. Не так ли? Но ведь в зарослях действительно кто-то был. Девушка попыталась вглядеться в темноту. Тщетно: убийца мог скрываться где угодно, а выход был всего один.
— Идем, — сказала Кассандра.
На этот раз она позволила Фалько взять себя за руку. Серые кладбищенские статуи обступали их, словно привидения. Лишь за оградой молодые люди вздохнули в облегчением.
— Так ты пойдешь со мной? — спросила Кассандра. — К стражникам.
Фалько встряхнул каштановой гривой и решительно направился в сторону дворца.
— Нет, мы не будем звать стражников и никому ничего не скажем. Ступай домой и забудь о том, что видела.
— Что?! — Кассандра остановилась как вкопанная. — Как ты можешь? Девушку убили. Тело пропало. Тело графини, между прочим. — Она не знала, что потрясло ее сильнее: присутствие в склепе трупа куртизанки или отсутствие Ливианы. — Стражники отправят кого-нибудь сообщить властям. Совет должен обо всем узнать. Они пришлют авогадоре— следователя, чтобы он во всем разобрался.
Фалько резко развернулся, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Кто эта девушка? Неизвестно. Кто ее убил? Мы не знаем. Даже если кто-то из стражников оторвется от вина и игры в кости, сомневаюсь, что магистрат это заинтересует. Преступлением у нас считается то, что может разорить негоцианта или напугать чужеземца. Никто не станет переживать из-за разоренного склепа на Сан-Доменико или из-за мертвой куртизанки.
— А может, ты боишься стражников, потому что сам ее убил. — Кассандра храбро посмотрела Фалько в глаза, рассчитывая увидеть в них кровожадный блеск. Но взгляд юноши был чист и ясен. Впрочем, похоже, у него и впрямь были причины держаться подальше от властей.