Под маской моего мужа
Шрифт:
— Пошли все вон… — скрипит Дамир, равнодушно глядя перед собой. — Вон…
Мы втроём выходим из дома. Охрана в напряжении, не понимая, как реагировать.
— Георг… — сжимает его руку Лера. — Завтра у мамы день рождения. Съездим к ней вместе?
Меня кроет, но я не могу вмешаться. Это… что-то очень личное, но другое. Что-то, куда я не вхож.
— Конечно, Лерочка. Обязательно. Спасибо, что позвала.
Обнимает его на пару секунд.
— Спасибо тебе. За всё. Но так будет правильно. Ты видишь маму во мне, а я в тебе. Не
— Ты права, да.
— А подари мне Базиля?..
— Конечно.
Отпустив его, Лера медленно идёт вперед.
— Эй, — тихо окликает меня Георг. — Я буду рядом, когда ты облажаешься.
— Я больше не облажаюсь.
Иду следом за женой.
— Хорошо бы… — едва слышно вслед.
Не успеваю её перехватить, она выходит мимо растерянной охраны за ворота. Вылетаю следом.
— Лер! — подхватываю её за талию.
Разворачивается.
— Лерочка…
Вдруг маска монстра слетает и под ней оказывается моя взорванная и обиженная девочка. Её срывает в истерику.
— Похабная скотина! — несколько раз прилетает мне по лицу. — Сволочь… Ненавижу тебя!! Не смей прикасаться!
Ловлю её руки.
— Лера… детка… это было ДО… я клянусь!
Отталкивает.
— Я даже не знал тебя!
— Убирайся! Пошёл к черту! Знать не хочу… Ненавижу!!! Не смей приближаться.
Отворачивается и, не оглядываясь, уходит по улице быстрым шагом.
Смотрю ей вслед…
Эпилог
Как и полгода назад, снова иду мимо этих трёхметровых заборов. Опять совсем одна. Но теперь без гроша в кармане и права на возвращение.
А, нет… не одна. Глажу живот. Теперь я никогда не буду одна. И в тоже время, буду всегда одинока. Никто не разделит моей любви к малышу…
Все эмоции выплеснуты и долги розданы. Мне пусто…
И что же мне делать? Ровно то, что делала полгода назад.
Во-первых, звонить моему начальнику и сдаваться в эти убогие «торговые центры». Теперь уже не повыпендриваешься. Скоро живот будет видно и никуда больше меня не возьмут. А работать на Георга я не хочу. Не нужен ему тот дом…
Во-вторых, снять квартиру на остатки денег. Можно ту же самую. Там все мои вещи. И смысл менять?
«Но теперь это всё я буду делать сама», — вздыхаю. Наверное, я наконец-то по-настоящему повзрослела. И мне это не нравится. Это ощущение, когда за спиной никого. И теперь ты сама стоишь за чьей-то спиной.
Это очень… грустно. Стоять так одной.
Отбитые о щёки моего «хорошего парня» ладони горят.
Приехал… Не побоялся угроз отца.
Сердце предательски сжимается.
Вдруг встаю, как вкопанная.
А что если отец сейчас не отпустит этого гадёныша?..
Как бы то ни было, но смерти он точно не заслуживает. Пуля — это не пощёчины! Надо было увести его оттуда! Это моя ответственность, ведь это я вынудила приехать его туда.
Да что ж такое!
Нервно стою на месте, не понимая, что
Да чтоб тебя, сволочь! Не готова я на твою смерть.
«Тем более что он сказал, что это было ДО», — услужливо подкидывает совесть. И приехал… и простил мне тот выстрел. И топор. И Георга, когда думал, что я с ним переспала.
Чёрт!
И только я срываюсь обратно, как вижу его машину. Она едет навстречу мне со стороны дома отца. Вдыхаю с облегчением. Колени становятся мягкими.
Живой…
Гормоны опять погружают меня в бурю эмоций, и слёзы текут по лицу. Отворачиваюсь, продолжая свой путь.
Езжай мимо, сволочь!
Как только отступает страх, тут же побеждает гордость.
Не сяду я в твою тачку. Видеть тебя не могу. Скотина…
Придумываю с десяток фраз и обвинений, что ещё не высказала ему. И тут же обещаю себе, что кроме молчания он больше не получит ни одной моей эмоции!
Не вздумай даже останавливаться! Зло фыркаю про себя.
И он… ПРОЕЗЖАЕТ МИМО.
Обескураженно смотрю вслед его машине. Какая всё-таки сволочь… Я же беременна от него! Мог бы хотя бы предложить помощь!
Машина едет дальше и скрывается за поворотом. Следом за ней во мне натягиваются болезненные струны и начинают тихо рваться. Всё?..
Но ты же хотела, Валерия? Разве нет? Мне кажется, я хотела чего-то другого.
Боже мой, как обидно на самом деле! И больно так, что хочется сложиться пополам и пореветь.
Но я просто иду дальше, вытирая со щёк льющиеся слёзы.
Как-то так…
В сдавленной эмоциями груди всё горит. И я бреду, поворачивая по улице. Как назло в голову лезут все его нежности, клятвы, признания. Это всё гормоны — не иначе!
Уехал… Меня вдруг опустошает до истерики осознание, что я, возможно, больше его не увижу. И поверхностно, рвано дыша, я иду и иду… вспоминая наши с ним лучшие мгновения. Зачем-то!
Знакомство… Это же было где-то здесь… Поднимаю глаза.
Тачка стоит ровно на том же месте, где и тогда. И он точно так же опирается на капот. «Но тачка у него теперь так себе», — мстительно замечаю я. Да и сам… похудевший, измотанный… не тянет ни на греческого бога, ни на парня с обложки. И от холеного «Заи» практически ничего в нём не осталось.
Проклятые гормоны организуют мне волну всепоглощающего сострадания. Потому что всё равно чувствую его родным.
— Девушка… — устало и грустно улыбается он.
— Вы что-то хотели? — скептически и недовольно рассматриваю его.
— Да.
И губа опять разбита. Он облизывает сочащуюся кровь.
Закрываю лицо ладонями. Рыдания рвутся из груди после всего этого треша и стресса.
— Лерочка, — подлетает он и обнимает за талию. — Ну прости меня…
— Хватит, — заикаюсь я, захлёбываясь в рыданиях.