Под-Московье

Калинкина Анна

— Ну что? — жадно спросила Нюта. — Чем все кончилось?

Один из парней нехотя ответил:

— Сама видишь. Генку ранил, гад. Хорошо хоть не очень тяжело, должен оклематься.

— А он сам — где он? Жив или…?

— Или, — буркнул парень.

Нюта горестно охнула.

— Генка в упор стрелял, — пробурчал парень. — Мы его не нашли, но кровь видели. Много крови. По всему выходит — умирать уполз, забился куда-нибудь. Можно послать людей посмотреть.

— Послать, Илья Иваныч? — спросил один из охранников Зотова, который

стоял тут же рядом. Комендант вовсе не казался довольным.

— Не надо, — буркнул он и, ни на кого не глядя, большими шагами ушел к себе в каморку.

— А женщина с девочкой где? — спросила Нюта.

— Черт их знает. Скрылись куда-то в суматохе. К Беговой, наверное, ушли.

Подошедший Кирилл тронул Нюту за плечо:

— Пойдем, хватит себя изводить. Ты устала, надо поспать…

Нюта не думала, что сможет заснуть. Но сон сморил ее, стоило только опустить голову на подушку. И во сне она видела черноглазую женщину, похожую на Марину. Женщина баюкала искалеченную руку.

— Ничего, уже не болит, — ободряюще улыбнулась она Нюте.

— Это звери тебя так? — спросила Нюта.

— Нет, это люди, — ласково ответила ей, как несмышленой, женщина. — Люди ведь злые стали теперь — дай им палец, они руку по локоть оттяпать рады. Как крысы голодные. А ты за меня не переживай. Самое страшное уже позади, теперь все уладится. Все будет хорошо, спи. А я за тобой присматривать буду.

И она здоровой рукой коснулась амулета на груди у Нюты. А рядом с женщиной девушка увидела голубоглазого подростка с удивительно знакомым лицом.

Эпилог

— А дальше что было, Викинг? — спросил сидевший у костра парень. — Так он и погиб?

— Ясное дело, — отозвался рассказчик, широкоплечий мужик в джинсах и толстовке. — Куда ж ему с ножом против четырех автоматов? Ну, даже против трех — если учесть, что девчонка не помогала, а только мешала.

— И что с ней сделали? — с любопытством спросил тот же парень.

— С ней-то ничего, жива-здорова. Нюта, видно, в обиду ее не дала, прикрыла. Только пальчиком погрозили. Да и парня-то ведь все равно убили.

— Да нет, его ранили, а потом нашли и взяли в плен. Но не казнили. Зачем молодому и способному мужику за так пропадать? Подлечили его и дали возможность кровью искупить свою вину. Только через месяц он все равно погиб в бою с мутантами…

— Да не погиб он! Говорят, так и живет там, под другим именем только. Инвалидом, правда, стал, еле ходит…

— Да все ты сочиняешь! Не могли его взять живым, не дался бы. Потому что он был не тебе чета. Он был профессионалом. Спецназовцем с Красной ветки.

— А чего ему убивать-то вздумалось того типа?

— Потому что это был фашист. Такой садюга, что его даже из Рейха выгнали. Форменный зверь. И у разведчика этого было задание — найти его и убрать. Но задание было секретным, и открыться он никому не мог, даже коменданту. Потому и погиб.

— Да не задание это было! Этот

зверюга-фашист его жену и дочь замучил. А он отомстить хотел. Своими руками приговор в исполнение привести. На власти не надеялся уже. Долго он этого фашиста выслеживал, маскировался. На Улицу девятьсот пятого года пришел с шайкой бродяг или челноков, притворился одним из них, чтоб фашиста не спугнуть раньше времени.

— Вот бедняга! И верно, на власть надежда плохая, своими руками — оно надежнее…

— Да не было у него ни жены, ни дочери!

— Все равно жаль его, хороший, видно, был мужик. Маш, — окликнул говоривший красивую темноглазую женщину с повязкой на руке, — а ты ничего не слыхала про того разведчика красных, которого в туннеле к Беговой убили? Вроде вы с Иваном вскоре после этого к нам пришли?

— Слыхала, конечно, — охотно откликнулась женщина. — А только все не так было, люди добрые. Когда уже ни на что тот беглец не надеялся, появились солдаты ему на подмогу и спасли его.

— Ну что ты мелешь? Какие солдаты, откуда?

Женщина подняла здоровую руку, приложила палец к губам — при этом на запястье звякнул браслет. Цепочка с фиолетовыми переливающимися камушками. Оглянувшись по сторонам, та, которую назвали Машей, загадочно сказала, понизив голос:

— Из Изумрудного города солдаты. Только никому не говорите. Они с собой его забрали, теперь он там живет. Там хорошо, чисто, светло, люди ученые да вежливые.

Сидевшие у костра дружно расхохотались.

— Ну ты даешь, Маш! Прям из самого Изумрудного города?

— Не верите — дело ваше, — ничуть не обидевшись, сказала женщина и пошла дальше. Все некоторое время смотрели ей вслед.

— А ведь и правда, странное тогда вышло дело, — задумчиво сказал один из говоривших. — Не знаю я, из Изумрудного города там солдаты были или нет, но только в тех, кто за разведчиком гнался, тоже кто-то стрелял. Ранили даже одного. А кто стрелял — так и не дознались. У беглеца-то огнестрела не было. Потом в туннеле к депо нашли только двух бомжей, Васю да Колю, тоже безоружных. Да и что с бомжей взять — они вообще ни во что не врубились. Несли какой-то бред про святую Алику. Кому-то из них, мол, она явилась. Ничего странного, ее тут многие видели. Незачем из-за этого такой шум поднимать. Может, даже она и вмешалась — кто знает?

— М-да, Кастанеда об этом ничего не писал, — задумчиво протянул Викинг.

— Какой Кастанеда? При чем тут Кастанеда? — удивился пожилой мужик.

— Да вот же привязалось, — сплюнул в сердцах Викинг. — Так Машкин Иван говорит про всякие неожиданности. И ко мне прицепилось теперь. А я без понятия, кто такой этот Кастанеда. Да и Иван, думаю, тоже. Не похож он на ученого. Просто присказка у него такая.

— А те бомжи, говорят, до сих пор там и живут, в туннеле. Но Машку-то, конечно, без толку спрашивать. Машка правды не скажет, она только небылицы сочинять умеет да сказки рассказывать.