Под музыку любви
Шрифт:
И они добыли ему немало похожих на этот заброшенных уголков. Где еще не было понастроено белоснежных гостиниц с яркими черепичными крышами, а океанский берег не был усеян многочисленными барами и ресторанчиками и разделен на отдельные пляжи разнообразными изгородями.
Но именно в этом месте решил остановиться Монтгомери Холден. Огромные скалы, обрамлявшие бухту, песчаный берег, неброская растительность и океан - это было как раз то, что требовалось по сюжету.
Да и любопытствующих зрителей во время съемок будет поменьше -
Фильм будут снимать прямо на берегу, расстояние от скал до океана приличное, и здесь вполне поместятся декорации. Погода установилась отличная, и океан уже не собирался преподносить какие-либо сюрпризы.
Но было еще одно но. На одной из фотографий, присланных агентами Монтгомери Холдену, был запечатлен небольшой дом.
Дом был самый обыкновенный. Каменное крыльцо и панорамное окно до самой земли. Над окном вывеска - парикмахерская. А на крыльце две женские фигуры.
И когда Монтгомери Холден бросил взгляд на одну из них, у него чуть сердце не остановилось. Полночи он вглядывался в эту фотографию.
Пил виски и снова вглядывался. Держался рукой за сердце. Давно оно у него так не болело. Просто устало однажды болеть и все. А теперь вот опять заболело.
Это была она. Или это была не она. Оставалось надеяться только на свое внутреннее чувство и на эту сердечную боль. Но уже на следующее утро Монтгомери Холден определился с местом будущих съемок. Он просто не мог не поехать в этот городок.
Так что техники и декораторы съемочной группы уже второй день устанавливали на берегу бутафорские и настоящие трейлеры, вокруг которых все и будет происходить.
Оставалось привезти бутафорскую растительность, технику, да и все остальное. И место в раю героям его фильма было обеспечено.
На следующий день миссис Корнуэл уже знала все и во всех подробностях. В городе будут снимать кино. И будут снимать его все лето.
Так что впечатлений и рассказов - до следующего года хватит, такое в городке впервые. А потом все эти события и вовсе легендами обрастут.
Готфрид и Глэдис Уилсоны, которым принадлежала арендованная съемочной группой гостиница, были счастливы. Впервые они сдали свою гостиницу - оптом и на такой долгий срок.
Все лето гостиница будет полна одних и тех же людей. И не нужно будет судорожно носиться как с писаной торбой с каждым новым посетителем, волей случая заглянувшим в гостиничные двери.
– Как же я сама не догадалась, что в нашем городе собираются кино снимать, - сказала миссис Корнуэл Готфриду и Глэдис Уилсонам, - видела же, что что-то необычное в ваших краях творится.
Дом миссис Корнуэл находился на другом конце бухты, и ей пока просто было лень прийти сюда и поближе посмотреть, что за строительство здесь идет.
– И все это будут неподалеку
Миссис Корнуэл стояла рядом с важной четой Уилсонов и открыто им завидовала.
– Ничего, - утешил ее Готфрид Уилсон, - может, и твоя парикмахерская в кадр попадет.
– О большем и не мечтаю, - сказала миссис Корнуэл, сложив руки на груди.
– Вряд ли ее парикмахерская в кадр попадет, - фыркнула вредная Глэдис Уилсон, - она же на другом конце бухты находится.
– Откуда ты знаешь, где будут снимать, - спросил ее муж Готфрид, - тоже мне - режиссер нашлась.
– Ой, вы только не ссорьтесь из-за меня, - сказала миролюбивая миссис Корнуэл.
– Вот еще, из-за тебя, - вновь фыркнула Глэдис, - мы по двести раз на дню ссоримся, это наше обычное состояние.
Тогда миссис Корнуэл стала завидовать им еще и по этому поводу. Ей-то ссориться уже давно было не с кем.
Несмотря на занятость, режиссер с мировым именем Монтгомери Холден в этот день ровно в восемь утра уже был на противоположном от гостиницы краю городка - у дверей парикмахерской. Он докурил неизвестно какую по счету сигарету и выбросил ее в мусорный ящик, который стоял рядом с крыльцом.
Монтгомери Холден поднялся по ступенькам и вошел в небольшое помещение парикмахерской. В сотый раз объясняя самому себе, почему он должен сказать ей, что он узнал ее. И чтобы она не отрицала, что это она. И что это он. И он не может без нее жить.
Запутанно, витиевато, но чертовски верно. Пусть не отрицает, что это она, потому что это она, и у него сердце едва не отказало, как только он увидел ее на той фотографии. А потом и ноги подкосились, когда он, подходя к раскрытой двери парикмахерской, услышал ее голос.
В парикмахерской Ребекки не было. Скучающая Линда вскочила со своего кресла. Несколько секунд они молчали.
– Здравствуйте, - сказала Линда.
Монтгомери Холден кивнул. Возникла неловкая пауза.
– А ее не будет, - сказала Линда, - у нее голова третий день болит. Но я тоже умею брить.
Лицо режиссера было в мелких порезах после вчерашнего бриться.
– Может, врача?
– сказал он.
– Кому?
– не поняла Линда.
– Тому, у кого голова болит.
– Ах, нет, само пройдет.
– Все-таки - третий день.
– Нечего, справится, - сказала Линда, - так что - насчет побриться?
– Нет, - улыбнулся Монтгомери Холден, - извините. Но я так не могу.
– Что вы не можете?
– не поняла Линда.
Вроде побриться пришел.
– Менять личных парикмахеров и адвокатов, - сказал Монтгомери.
– Вы же с ней всего два дня знакомы, - сказала Линда.
Все понятно. Не бриться он сюда ходит. Тут нечто большее.
– Это дело чести, - улыбнулся Монтгомери Холден.