Под несчастливой звездой
Шрифт:
«А если она традиционная?!» — не сдавался Алекс.
«Тогда ты бы не раздумывал», — припечатал его железобетонным аргументом здравый смысл.
Вновь раздваиваться и спорить самому с собой как-то сразу расхотелось. Юноша закрыл глаза и стал считать крокодилов, заснув где-то после семьдесят второго.
Он просыпался дважды. Первый раз его разбудила метровой длины змея, прошмыгнувшая в трех шагах, не обращая никакого внимания на лежащего человека. Потом приходил хмурый привратник с опухшим лицом. Встав на колени перед прудиком, он долго и жадно пил,
На закате отдохнувший Александр стал готовиться к новой встрече. Несмотря на то, что основную часть операции придется проводить почти нагишом, добираться до места юноша решил в черном костюме.
В сумерках пришла Мерисид. Оглядев его, она решительно покачала головой.
— Сейчас нельзя идти в таком виде. Ночь душная, многие горожане еще не спят.
— Я подожду, — покладисто согласился Алекс.
— Будет слишком поздно, — вновь запротестовала служанка. — Ты напугал народ. Ограбление ювелира, покушение на помощника писца сепаха, непонятная история с посохом. Если явишься слишком поздно, Мирагнеш может испугаться и не пойти с тобой.
Подумав, юноша согласился с этим.
— Я принесла тебе еды и набедренную повязку, — девушка протянула маленький узелок и мятую тряпку.
Пока он переодевался, служанка обстоятельно докладывала о кораблях и капитанах, остановившихся на стоянку в абидосском порту. Александр спрятал ножи в сумку вместе с костюмом, а меч в ножнах протянул Мерисид.
— Пусть останется у тебя.
— Разве ты не придешь? — встревожилась она.
— Сегодня вряд ли, — ответил юноша. — Если все пойдет как надо, днем я буду в другом месте. Если что-то случится, я найду способ предупредить. Ты поймешь.
— Что делать мне? — спросила служанка.
— Если все будет хорошо, завтра отправляйся к Хатанук. Пусть её братец как можно скорее забирает саркофаг.
— А нехорошо?
— Тогда, — парень на миг задумался. — Пусть помогут вам ваши боги, я уже не смогу.
— Когда ты принесешь папирус, который надо передать живому богу? — деловито спросила бывшая танцовщица.
Александр достал из сумки тонкий цилиндрический сверток.
— Вот.
— А что нужно передать на словах? — нисколько не удивилась Мерисид.
— Если Птаххотеп не поверит словам Небраа, пусть жрецы вскроют гробницу Мосайха.
— Что ты! — отшатнулась девушка. — Это же святотатство!
— Его уже свершили, — заверил служанку Алекс. — Черви.
— Кто? — охнула та и задрожала.
— Наследники гедан, — жестко сказал юноша. — Сами о себе они говорят так:
У нас сотни лиц и десятки имен, Мы те, кто идет вам на смену. Ваш мир умирает, мы черви на нем, Незримо творим перемены.— Какой ужас! — сдавленно прошептала Мерисид. —
Даже в темноте Александр заметил, как она побледнела
— Да, — подтвердил он. — И я думаю, что Моотфу с Сетиером одни из них.
— Сетиер первый пророк храма Сета! — попыталась возмутиться девушка.
— Это не помешало ему подбросить твоему господину два кувшина с кровью! — напомнил юноша. — Пусть Небраа встретится с этим самым Птаххотепом и расскажет, что это черви оклеветали Тусета и грозили смертью ему.
— Я все расскажу хозяину, — пообещала она и торопливо спросила. — Это куда?
Девушка повертела в руках меч.
— Завтра вечером заверни в тряпку похуже и положи на дно вашей лодки, — распорядился парень, направляясь к ограде.
— Алекс, — окликнула его Мерисид. — Анукрис приговорили к шести годам на Уразских каменоломнях.
Он резко обернулся.
— Что так сурово то?
— За пособничество убийце, — вздохнула служанка. — Её уже отправили.
— Потом расскажешь мне, как туда добраться, — деловито проговорил Александр. — Но вначале надо отправить в столицу Небраа. Это может спасти нас всех.
Они вышли к каналу. Юноша проводил её до ограды их усадьбы.
— Возвращайся, Алекс. Я буду держать дверь в сад открытой и лягу в обеденном зале, — дрогнувшим голосом сказала Мерисид, — Да помогут тебе Нейт, Сахма и мать Исид.
Она подалась вперед и поцеловала его в уголок губ.
Александр впервые шел по ночному Абидосу не прячась, не ныряя от одной густой тени в другую. Сейчас его босые ноги спокойно топтали уличную пыль, но глаза с привычным настороженным вниманием осматривали все вокруг.
Дневная жара с неохотой уступала место ночной прохладе. С крыш домов, где многие горожане спасались от духоты, доносились обрывки разговоров, негромкий смех, иногда слышалась грустная мелодия флейты и тихая песня о любви.
Келлуанам нравилась любовная лирика. Вот только на взгляд Алекса она казалась чересчур откровенной. Хотя здесь этого особо не стеснялись. Проходя мимо одного из домов, юноша услышал громкие звуки, не оставлявшие сомнения в их происхождении. Но обогнавший его мужчина в белой юбке и парике не обращал на это никакого внимания, так же как и соседи, переговаривавшиеся о чем-то на залитой лунным светом крыше.
«Простые они здесь, как автобусы», — с раздражением подумал Александр, и не в меру услужливая память вновь напомнила о терзавших его смутных сомнениях.
Он неторопливо шагал по кривым улочкам, а разговоры постепенно стихали, погружая город в сон.
Добравшись до места, юноша на всякий случай отыскал свою метку. «Ну, Асиона, выноси своего крестника!» — подумал он и отправил в рот камешек.
Судя по размерам усадьбы, Мирагнеша можно назвать зажиточным, но никак не богатым. Две одинокие пальмы да старый сикомор, чьи вершины поднимались над потрескавшимся забором, составляли весь его сад. Тем не менее, слуги у него имелись. На стук раздался недовольный старческий голос.