Под новым небом, или На углях астероида
Шрифт:
Свет уличных фонарей осветил лицо любимой женщины, и Уиллис увидел устремлённый на него взгляд её сияющих глаз. Ему страстно захотелось обнять её и поцеловать, но усилием воли он переборол возникшее желание. «При виде её я теряю рассудок», – мысленно сказал он себе, а вслух произнёс:
– Ну, мне пора идти.
– Не уходи, подожди ещё минуту, – сказала Лейла. Она взяла его руку в свои ладони и на мгновенье прижалась к ней щекой. – Мне не по себе, оттого что нам приходится расставаться. Когда ты объявишь о нашем намерении пожениться?
– Сегодня же, как только приду домой, я сообщу Анне.
– И уже
– Да, моя прекрасная леди.
– И я своим объявлю сегодня. Да что сегодня – сию же минуту, сейчас! Вон Реди идёт с танцулек. Ах, какой верзила он стал! Молодой человек, подойдите-ка к нам!
– Здравствуй, мама! Добрый вечер, сэр! – сказал юноша, приблизившись.
– Прежде ты заявлялся чуть ли не под утро, – сказала Лейла.
– Завтра рано вставать – мы заканчиваем подготовку шхуны к плаванию в Средиземном море. Работать приходится наравне со всеми, и я должен чувствовать себя в хорошей форме. Всё, я отправляюсь спать.
– Нет, постой. Побудь с нами немного. Я должна тебе кое-что сказать, – она бросила на сына быстролётный испытывающий взгляд и провела ладонью по своим локонам. – В общем, так… – Лейла покусала вдруг задрожавшие губы. – В общем, я люблю господина Уиллиса, он тоже любит меня, и… мы с ним решили пожениться.
Реди отступил немного, лицо его вспыхнуло, он окинул обоих сверкающим взглядом.
– Поздравляю тебя, мама! – воскликнул он в состоянии крайнего волнения. – Поздравляю и вас, господин Уиллис! Разрешите пожать вам руку. Я безмерно счастлив, что у меня будет такой отец.
Ещё одна зимовка
С поймы до скал донёсся далёкий крик. Тарзан, оставив нагретое место, поднялся, немного помедлил и метнулся в надвигающуюся темень.
– Куда, Тарзан! – приглушённо крикнул Игорь, но собаки уже и след простыл.
Хлопотавшие возле костра женщины побросали свои дела, заметались, прячась друг за дружку, и в конце концов сбились в беспомощную гурьбу за спиной у Игоря. Он велел им укрыться вместе с детьми в шалаше, взял карабин и, отойдя на внешнюю сторону скал, притаился за одним из каменных выступов.
Где-то левее относительно леса раздался радостный собачий визг, который тут же перешёл в не менее радостный лай. Игоря до крайности озадачило поведение собаки. Кого мог встретить в пойме Тарзан? Так он приветствовал только своих, но своему появиться здесь было никак невозможно. Однако кто-то там определённо был и, судя по собачьему лаю, приближался к скалам. Сняв карабин с предохранителя, Игорь безотрывно вглядывался в кусты, ограничивавшие луг с противоположной стороны.
Спустя минуту на открытое пространство вышел какой-то рослый человек, сопровождаемый псом, и без всякой опаски направился к костру. Не дойдя несколько метров, он остановился и громко и весело крикнул по-русски:
– Эй, есть тут кто живые?! А ну, выходи!
Игорь едва не выронил карабин – в свете пламени стоял широко улыбающийся Сергей.
– Где вы там попрятались?! – опять же по-русски крикнул тот. – Принимайте гостя!
Увидев отца, вышедшего из-за скал, Сергей шагнул ему навстречу и протянул руки.
Они замерли в долгих объятиях.
Оторвавшись от сына, Игорь повернулся к шалашу, в проёме которого уже показались любопытные лица, привлечённые
– Выходите, сударыни! – радостно крикнул он. – Не бойтесь ничего. Это свой, Серж, мой старший сын!
Когда, отужинав, женщины и дети ушли спать, отец с сыном остались у костра и долго ещё рассказывали друг другу о своих приключениях.
– Знаешь, пап, – сказал под конец Сергей, – я вас отыскал без особого труда. Так же легко это убежище могут найти и коммандос.
– Что ты предлагаешь? Уйти куда-нибудь в горы?
– Нет. Река обеспечит нас рыбой, а в горах что мы будем делать? К тому же летом должна прийти «Ирландия». Уходить никуда не надо, а вот принять какие-то оборонительные меры следовало бы.
– Какие?
– Давай подумаем. Вот смотри: с трёх сторон это место надёжно защищено скалами, восточная же сторона открыта. Я считаю, здесь надо построить стену, которая могла бы защитить не только от пуль, но и от снарядов. Я обшарил каждый закуток в Гросхаузе, и всё их оружие побросал в реку. Но что помешает им снова наведаться в свой арсенал и взять другое оружие, включая и гранатомёты? Потому стена должна быть достаточно прочной.
– В таком случае завтра и начнём её строить.
– Нет, пап, я считаю, с этим можно пока не спешить. Во время перестрелки мне удалось ранить Гюнтера. Кажется, рана его довольно серьёзна. Пока он не выздоровеет, вряд ли коммандос здесь появятся. Ну а раз так, то сейчас можно заняться другими, более неотложными делами.
– Более неотложными? А если они отправились вслед за тобой?
– Я же говорю – у них раненый.
– Для ухода за ним вполне достаточно одной из женщин.
– Ты хочешь сказать, они могут быть где-то уже поблизости?
– Я бы ничего исключать не стал.
Едва дождавшись рассвета, Игорь отправился по пойме. Он прошёл несколько километров, но никаких признаков появления врага не обнаружил. Однако, вернувшись к скалам, он прежде всего прикатил несколько валунов и сложил их подобием баррикады, прикрыв восточную, незащищённую сторону. Теперь было где хотя бы залечь в случае обстрела. В течение последующих нескольких дней они с Сергеем эту баррикаду удлинили и сделали ещё выше.
Каждое утро Игорь забирался на одну из скал, где можно было находиться незамеченным со стороны, и рассматривал в бинокль окрестности. Не ограничиваясь этим, он продолжал разведывательные походы по пойме. Если у него были срочные дела, то он отправлял в разведку Сергея.
Шалаши, построенные Игорем, можно было охарактеризовать как временные жилища. В них было тесно, темно, и они не вполне годились для зимовки; поэтому отец с сыном до конца ноября возводили бревенчатые домики из смоляной сосны. Один, более просторный, построили для грюненсдорфских женщин и их детишек, второй, поменьше, для себя. Стены домиков проконопатили и обмазали глиной. Для потолочных перекрытий использовали сосновые же жерди, на которые положили толстую подушку из веток и опавшей листвы. Шатровые крыши покрыли тростником, срезанным на берегах близ расположенных озёр. Полы оставили земляными. Свет в жилые помещения проникал через оконные проёмы, которые на ночь и в холодную погоду закрывались плотными ставнями. Воздух в обоих домиках всегда был сухой и здоровый, насыщенный хвойными запахами.