Под одним солнцем. Наша старая добрая фантастика (сборник)
Шрифт:
Внезапно порыв ветра закружил пыль. Крохотный смерч пронесся перед носом Волка и умчал источник запаха.
Волк мигом, как это умеют делать только животные, отключился от прежних размышлений. Раз загадка исчезла, То и думать о ней нечего. Это не было забывчивостью. Волк никогда ничего не забывал: просто бесполезное не стоило внимания. А что может быть бесполезней унесенной ветром песчинки?!
Но школа мышления, которую он прошел у человека, наложила на него неизгладимый отпечаток. Волк знал,
А сейчас надо было отыскать Сель. Он побежал, держа направление к востоку от Космической башни. Инстинкт вел его словно по пеленгу. Разыгрывающийся ветер ерошил шерсть. Всюду зажглись огни; вдоль стен заскользили стереодинамические картины; вспыхнули цветовые фонтаны; здания сверкали, как драгоценности, город мягко сиял, лучился, улыбаясь сомкнувшейся темноте. Здесь, в его сердце, даже ворчание непогоды казалось исполненным благодушия. Где-то тут недавно проходила Сель, и надо было лишь отыскать неуловимый, может быть, для ищейки, но не для друга след.
Получасовые розыски наконец привели его к искомым дверям.
Волк и Сель расставались часто, потому что Волк не мог долго жить в городе, вне стаи, но от этого их дружба не слабела. Сель была зоопсихологом, но Волк для нее существовал не как объект изучения. Не был он и домашним зверем вроде собаки, чью привязанность можно завоевать мимолетной лаской. Сель видела в нем личность столь же глубокую, как и она сама, товарища, которого любят, не задаваясь вопросом почему.
Поэтому встреча была, как всегда, бурной и нежной.
Как только они поужинали, Сель сказала:
— Поговорим об интересном?
То были их любимые вечерние минуты, когда с делами покончено, в комнате тихо, как на необитаемом острове, и нет ничьих глаз, кроме глаз человека и зверя.
Сель забралась с ногами на диван. Волк устроился рядом. Сель ослабила свет лампы. Пальцы девушки тонули в густой шерсти Волка. Ни один звук не проникал снаружи.
Спешить было некуда. Обычно в такие минуты Волк рассказывал о том, что привлекло его внимание, удивило или озадачило, потом Сель говорила о своих делах, потом они просто болтали, и мало что так привлекало Сель, как вот такое неторопливое Погружение в мир чужого сознания.
Так же было и на этот раз. Волк, который не страдал последовательностью, говорил отрывисто, перебрасываясь с воспоминания на воспоминание. Сель, наматывая на палец прядь волос, больше молчала. В черных продолговатых зрачках зверя трепетал отблеск лампы; на мгновение приоткрывался влажно мерцающий ряд клыков, и дыхание Волка касалось лица Сель. Порой ее охватывало чувство нереальности, особенно когда в зрачках туманно отражалась она сама. Казалось, можно наклониться и заглянуть в зрачок, как в колодец, чтобы увидеть на дне саму себя такой, какой
— Может стать живым мертвое?
— Что, что? — очнулась Сель.
— Сегодня в городе учуял незнакомое. Мертвое. Оно лежало в кармане человека. Я спросил. Человек показал песок, сказал: песок. Ушел. Песчинка упала. Стала живой.
— Песок всегда мертвый…
— Знаю. Поэтому странно.
— Ничего не понимаю! Откуда ты взял, что песчинка ожила? Она что стала двигаться?
— Нет. Она быстро пахла.
— Ну и что?
— Мертвое медленно меняет запах. Растение быстрей. Животное совсем быстро, когда взволновано.
— В самом деле?
— Да.
— И по скорости изменения запаха можно отличить камень от дерева, сталь от бабочки?!
— Да.
— Волк, ты никогда мне об этом не говорил!
— Ты не спрашивала.
— Это очень-очень интересно! Дальше, Волчишка, дальше!
— Почему песчинка стала живой?
— Да не могла она стать живой!
— Она стала.
Сель приподнялась. Ей показалось, что в глазах Волка мелькнула укоризна: почему она так медленно соображает?
— Давай, Волчишка, по порядку, — твердо сказала Сель. — Итак, ты бежал по городу…
— Да.
— И учуял песок, который лежал в кармане человека. С каких пор ты стал обращать внимание на обыкновенный песок?
— Незнакомый запах. Человек объяснил, что песок из космоса.
— Из космоса?! Тогда ясно. Нет, нет, о чем это я? Решительно ничего не понимаю… Как он выглядел?
— Человек?
— Песок!
— Как песок!
— И он был мертвый?
— Да.
— А когда песчинка упала…
— Она запахла, как живая.
— Ты об этом сказал человеку?
— Он ушел.
— Песчинка шевелилась?
— Нет.
— И все-таки стала живой?
— Да.
— Кто был этот человек?
— Он из космоса. С Сириуса.
— Это он тебе сказал?
— Да.
— Человек знает, что его песок из мертвого может делаться живым?
— Он сказал: это песок. Очень красивый. Он не сказал: это живое. Ты почему волнуешься?
— Потому что… Волк, ты не ошибся?
— Я не мог ошибиться.
— Да, да, знаю… И все-таки невероятно… Давай минутку помолчим.
Сель задумалась. Ее темные глаза стали еще темнее. Она оставалась неподвижной, но Волк видел ее бегущей. Это его беспокоило, потому что он не мог взять в толк причину, однако понимал, что сейчас лучше ни о чем не спрашивать. Сель порывисто вскочила, босиком подбежала к информу.
— Снимки участников сириусской экспедиции, — сказала она в микрофон.
Спустя несколько секунд на экране информа возникло чье-то лицо.
— Он? — Сель обернулась к Волку.
— Нет.
— Этот, этот?